Мои воспоминания
Шрифт:
За исходное приближение был взят «Андрей», увеличенный до 21 000 тонн. Оказалось, что для скорости в 21 3/4 узла требовалось свыше 45 000 лош. сил без возможности форсирования, так как при ничтожном возрастании скорости мощность увеличивалась весьма быстро.
Всего испытали двадцать одну модель, последовательно изменяя размеры и обводы корабля. Наконец, была получена модель такого корабля, который при длине около 600 футов и водоизмещении 23 000 тонн для скорости 21 3/4 узла требовал мощности 32 000 л. с. При 45 000 л. с. получалась скорость немногим более 24 узлов, что указывало на полную возможность форсировки.
В конце декабря 1907 г. я был вызван к товарищу морского министра И. Ф. Бострему, который мне объявил, что ближайшим приказом по флоту я буду назначен на пост главного инспектора кораблестроения. Я попытался отнекиваться, указывая, что имеются весьма опытные корабельные инженеры, а я просто флотский офицер, профессор Морской академии, занимающийся теорией корабля, т. е. изучением его мореходных качеств.
— Спросили ли Вы мнение Н. Е. Титова? — задал я вопрос.
— Вот именно он-то на вас и указал, уходя в отставку по совершенно расстроенному здоровью, — ответил Бострем.
Волей-неволей пришлось согласиться и затем расхлебывать в течение трех месяцев заваренную кашу со всемирным конкурсом.
Рассмотрение представленных на конкурс проектов, их оценка должны были производиться с точки зрения технической — Морским техническим комитетом, с точки зрения тактической — Морским генеральным штабом.
Всего было представлено сорок проектов. Из них восемь от знаменитейших иностранных заводов, таких, как «Виккерс», «Ферфильд», «Блом и Фосс», «Вулкан», «Ансальдо», «Луарская верфь», и, наконец, отдельный проект известного итальянского кораблестроителя Куниберти. Кроме того, представлены были проекты наших Балтийского и Николаевского заводов и проект «Автономного броненосца» (с двигателями Дизеля и электропередачей) профессора К. П. Боклевского. Остальные проекты принадлежали нашим отдельным корабельным инженерам, по преимуществу весьма молодым, плохо разбиравшимся в технических условиях. Этим условиям их проекты не удовлетворяли, а потому они отпали почти без рассмотрения. Проекты же заводов требовали самого серьезного рассмотрения.
Кораблестроительный отдел Морского технического комитета, мною возглавляемый, состоял еще из трех членов — корабельных инженеров Н. М. Долгорукова, Г, Ф. Шлезингера и А. И. Мустафина, старшего делопроизводителя корабельного инженера А. П. Шершова, младшего делопроизводителя титулярного советника В. С. Полтавского, заведующего статистической частью корабельного инженера Н. И. Михайлова, начальника чертежной корабельного инженера Лесникова, двух молодых корабельных инженеров, производителей работ, и опытнейшего, работающего 58-й год чертежника П. К. Ермакова.
Помимо рассмотрения конкурсных проектов шла обычная текущая работа Морского технического комитета, так как производилась достройка броненосцев «Андрей» и «Павел», трех броненосных крейсеров для Балтийского моря и двух громадных броненосцев «Евстафий» и «Златоуст» в Севастополе.
Рассмотрение представленных на конкурс проектов я принял целиком на себя, а себе в помощь взял корабельного инженера Г. Ф. Шлезингера. Инженеру Долгорукову я поручил ведать и подготовлять для доклада все дела по строившимся в Петербурге судам, инженеру А. И. Мустафину — все дела по постройке судов в Севастополе.
Технические условия для конкурса представляли
В своем экземпляре я прежде всего сделал вполне отчетливое подразделение по статьям и для каждой статьи — по пунктам. Таких пунктов оказалось около 150.
Выполняя эту работу, я невольно выучил все технические условия наизусть, так что, рассматривая краткие спецификации проектов и чертежи, я сразу замечал отступления от технических условий и притом от какого именно пункта и какой статьи допущено отступление.
Наличие этих отступлений по степени их важности входило как одно из объективных оснований в оценку проекта. В Морской академии я к тому времени пробыл профессором уже 18 лет. Кроме оценки и рассмотрения дипломных проектов слушателей академии, на моей обязанности лежало рассмотрение «цензовых» проектов, представляемых корабельными инженерами перед производством в звание младшего судостроителя (таких проектов ежегодно представлялось два или три), и таким образом у меня выработался значительный практический навык в этом деле.
Тем не менее оценка проекта всегда является если и беспристрастной, то все-таки не вполне объективной. Некоторый корректив вносился мною тем, что, рассмотрев каждый из проектов, я подробно сообщал свое мнение моим сочленам и подвергал мое заключение коллективному обсуждению.
Эта работа продолжалась около шести недель. Затем председатель Морского технического комитета А. А. Вирениус созвал общее заседание всех отделов комитета, и по обсуждении заключений отделов было выработано общее заключение Морского технического комитета и на основании его дана оценка проектов.
Наилучшим был признан проект фирмы «Блом и Фосс», затем проект Балтийского завода и проект Виккерса.
Генеральный морской штаб, со своей стороны, признал наилучшим проект, составленный инженером Куниберти.
Это заключение штаба было дано несмотря на ряд технических недостатков этого проекта, видимо, торопливо составленного, с отступлением от объявленных технических условий.
Одно из существенных отступлений состояло в том, что противоминная артиллерия была расположена не в бортовых казематах, а совершенно открыто на верхней палубе, почти по диаметральной плоскости корабля. Генеральный морской штаб от себя разработал измененное в соответствии с техническими условиями расположение противоминной артиллерии и с этим, самим штабом внесенным изменением признал проект Куниберти наилучшим.
Очевидно, что внесение самой решающей инстанцией изменений в представленный на конкурс проект составляло существенное нарушение условий конкурса и было совершенно недопустимо, потому такой измененный проект должен был быть снят с конкурса и не подлежать рассмотрению.
Заключения Морского технического комитета и Морского генерального штаба были доложены в совместном заседании морскому министру, которым в то время был адмирал И. М. Диков. Он не признал возможным взять на себя окончательное решение этого дела и приказал созвать специальное заседание из членов Адмиралтейств-совета, главных командиров портов и полных адмиралов флота.