Мокрые
Шрифт:
Диего замотал головой.
— Редкий вид. Редкий и очень опасный… Японцы называют их каппа. Так же они называют и особый вид потусторонних существ…
— Каппа? — напрягся Диего. Где-то он уже слышал это слово. Кажется, в каком-то очень кровавом японском мультике. — Они ведь так называют вампиров?
Мадоко резко повернулся.
— Можно сказать и так, — он покачал головой и протянул, словно смакуя слово: — Вампиров.
— Так вы хотите…
— Все, что я хочу сказать: эти существа, детища моего гения, не выносят солнечного света. И что они обладают потрясающей
Доктор широко улыбнулся. И от его улыбки Диего стало не по себе.
Революция в медицине? Происходит на моих глазах? — он почувствовал, как загривок взмок. — То есть, я что, свидетель?
Свидетелей обычно убирают.
Из дневника Диего Альвареса:
«Каждое утро, когда я прихожу к аквариумам, я узнаю их все больше. Они страдают — я каждой клеткой своего тела ощущаю их страдание, недвижную муку за толщей стекла. Иногда то один из них, то другой зависают напротив меня и смотрят. Я уже не пугаюсь их, наоборот — я их почти люблю.
Они словно высматривают во мне что-то, еще не окончательно похороненное и забытое, еще не до конца скрытое моим всегдашним эгоизмом и стремлением к успеху. Да, я люблю науку, но эта любовь — эгоистична, она — словно суетное волнение на поверхности океана, тогда как в глубине, в толще воды, все неподвижно.
Возможно там, в зеленоватой воде, голый и беззащитный, как младенец, бултыхаюсь настоящий я.
И там я счастлив.
Когда-то мир принадлежал аксолотлям. Возможно, он будет принадлежать им снова — в будущем. Кто знает».
За месяц Диего досконально усвоил распорядок жизни подземной лаборатории. Подъем в шесть утра, затем личная гигиена, зарядка, одевание.
Шесть тридцать — завтрак.
С семи часов ровно утренняя уборка под неизбежное жужжание центрифуги.
В половине первого обед и снова уборка.
Раз в три дня — очередь аквариумов. Первым делом нужно было убедиться, что каппы (как их вслед за доктором начал называть Диего) переплыли в резервный аквариум. Он был небольшой и тесный, поэтому держать их там долго не полагалось.
Теперь нужно слить воду из аквариумов. Доктор Мадоко предупреждал, что эту процедуру следует проводить очень осторожно, чтобы не повредить хрупкие растения. Каппы почему-то любили эти странные, огромные элодеи, хотя самого Диего всегда мутило от их резкого чесночного запаха.
После того как вода была слита, Диего забирался внутрь аквариума и тщательно собирал грунт в специальные пластиковые ведра. Грунт полагалось отнести в другую лабораторию — там ассистенты профессора промывали его медицинским спиртом, получая на выходе странную, кроваво-красную настойку. Маленькая бутылочка такой настойки стоила как роскошный автомобиль.
Закончив с грунтом, Диего принимался за стенки аквариума, толстой щеткой соскабливая пленку водорослей. И все это под пристальными взглядами капп.
Диего уже научился отличать их друг от друга, и как-то заметил за собой, что уже разговаривает с ними. И порой — он был готов поклясться в этом — каппы ему отвечали. Подплывали к стеклам и беззвучно открывали зубастые рты, словно о чем-то просили.
Несколько раз Диего порывался показать Мадоко свою дипломную работу, но всякий раз доктор лишь пренебрежительно отмахивался от назойливого уборщика. Ассистенты ученого тоже не общались с Диего. Так уж вышло, что каппы стали его единственными слушателями и собеседниками. Порой, когда никто не видел, и когда Диего не был загружен работой, он забирался в лабораторию и подолгу сидел в темноте, слушая тихие всплески, доносящиеся из аквариумов. Или стоял, прижавшись к стеклу, и глядел в мутные зеленые глубины, в которых скользили белые тени.
Все изменилось в одночасье. Диего как раз закончил мыть пол и уже собирал швабры, как дверь распахнулась, и в лабораторию вошел доктор Мадоко. Следом за ним два ассистента толкали стол-каталку из хромированной стали. Замыкал процессию дюжего вида служащий, неся на плече странное приспособление — проволочную петлю, закрепленную на длинном шесте.
Войдя в лабораторию, Мадоко скользнул взглядом по Диего, однако ничего не сказал. Хотя полы уже блестели, Диего принялся яростно тереть их шваброй — ему хотелось посмотреть, что задумал доктор.
Мадоко обошел аквариумы по кругу, рассматривая то одну каппу, то другую. Наконец он остановился и постучал пальцем по стеклу.
— Вот эта будет в самый раз.
Служащий с проволочной петлей взобрался по лестнице и откинул крышку аквариума. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы зацепить несчастное существо и вытащить его на поверхность. Каппа пыталась сопротивляться, громко клацала зубами, но справиться со служащим так и не смогла. Тяжелое тело обвисло, стоило только существу покинуть водную стихию.
Диего забыл дышать, только руки автоматически елозили шваброй.
Служитель, поднатужившись, и откинувшись назад, плавным движением передвинул петлю с каппой и перетащил амфибию на каталку. Опустил. Лицо служителя раскраснелось. Когда каппа легла на блестящую сталь, неловко раскинувшись, пугающая морда (нет, уже не пугающая!) повернулась в сторону Диего.
Каппа слабо зашевелилась. Жабры обвисли и подергивались, словно пытались вытянуть из безжалостного воздуха хоть молекулу кислорода…
— Ну же, — сказал доктор Мадоко без всякой жалости. — Дыши давай.
Он подошел и шлепнул несчастное создание по пятнистой шкуре. Шлеп — прозвучало оглушительно.
В следующий момент каппа начала кашлять, вдохнула — и закричала. Словно новорожденный. Диего увидел, как судорожно раздувается грудь; заработали легкие. Видимо, только этого доктор и ждал. Повинуясь знаку Мадоко, ассистенты пристегнули существо к каталке, вдели руки в петли, еще одним ремнем перетянули грудь — теперь Диего видел белесое брюхо каппы. Плоский хвост свешивался с каталки.