Молчаливый профессор
Шрифт:
Утром в понедельник у нее было много дел. Больных готовили к операциям на следующий день, а значит, надо было сделать необходимые анализы, пригласить анестезиолога, затем терапевтов для тщательного осмотра и наконец, во второй половине дня, мистера Брайта, чтобы подбодрить пациентов и просмотреть записи терапевтов. Последней оказалась худая женщина с усталым лицом, с которой мистер Брайт беседовал дольше, чем с другими, стараясь поднять ее настроение. Затем взял бумаги и, несколько раз прочитав отчет патофизиологов, спросил:
— Вы это видели, сестра?
—
— Очень странно. Будьте добры, сходите в лабораторию и уточните у профессора ван Белфелда эти данные. Нужно будет обеспечить все необходимые растворы.
Меган тут же отправилась в лабораторию, хотя и полагала, что профессору вряд ли понравится, если будут обсуждать его заключения...
Он сидел, как обычно, за своим столом. На его лице не было и тени усталости, и Меган спросила себя, как давно он работает. Когда она, постучавшись, вошла, он поднял на нее глаза и вежливо осведомился:
— Вы что-то хотели, сестра?
— Мистер Брайт просил уточнить это заключение насчет группы крови. Оно ему кажется несколько необычным.
— Оно и есть необычное, но тем не менее правильное. Я сам проверил. Можете передать это мистеру Брайту вместе с моими самыми добрыми пожеланиями.
Профессор взял со стола ручку.
— А теперь идите, у меня очень много работы.
Она резко повернулась на каблуках и направилась к двери, буквально задохнувшись от негодования. Сказала бы она ему...
«А теперь идите...» Да кто он такой, чтобы ей так говорить?!
— Будьте любезны, прикройте как следует дверь и скажите мистеру Брайту, что я договорился относительно донора с нужной группой крови.
Обычно вежливая и спокойная, Меган вся кипела. Грубиян!.. Уже в дверях она резко бросила через плечо:
— Скажите ему это сами, сэр...
Затем стремительно, с надменным видом выбежала из кабинета, оставив дверь приоткрытой. Но, еще не дойдя до своего отделения, она поняла, что натворила. Ведь ее могут уволить за нарушение субординации — так, кажется, это называется. Оскар рассердится на нее за то, что она не сдержалась и вела себя как глупая девчонка. Да и родители, конечно, расстроятся. Она получит такую характеристику, что до конца своих дней проработает в гериатрическом [3] отделении какой-нибудь захудалой больнички Центральной Англии. Взглянув на нее, сразу можно было догадаться о ее невеселых раздумьях.
3
Гериатрия — область медицины, занимающаяся заболеваниями старческого возраста.
Когда она пришла в отделение, мистер Брайт спросил ее, смеясь:
— Кажется, профессор ван Белфелд съел вас заживо?
— Нет-нет, он просил передать вам, мистер Брайт, что тоже считает эту группу крови весьма необычной и еще что он договорился относительно донора.
— Замечательно! Не знаю, что бы в этой больнице делали без такого специалиста.
Убирая бумаги, которые мистер Брайт разбросал повсюду, она вдруг вся напряглась, услышав спокойный голос профессора, который с легким акцентом говорил:
— Я полагаю, сестра Роднер передала вам мое сообщение, возможно несколько изменив его в соответствии со своими представлениями о вежливости.
Мистер Брайт засмеялся, а профессор добавил:
— Надеюсь, она простит мне мою резкость.
Меган переполняли противоречивые чувства, и она все еще не нашла подходящего ответа, когда он продолжил:
— Я решил, что будет лучше, если сам увижу вас: в этой истории болезни есть кое-что нуждающееся в пояснении.
Меган отошла поправить постель одному из больных. Ну зачем он так уж перед ней извиняется, скорее это следовало бы сделать ей, а медлила она потому, что ожидала, когда он на нее пожалуется. Поистине любитель сложностей! До конца дня Меган думала о случившемся и продолжала волноваться, хотя совершенно напрасно. Если б она видела, как профессор, откинувшись на спинку стула, с восхищением смотрел ей вслед, когда она выбегала из его кабинета...
И все же к концу дежурства она решила извиниться перед профессором, однако лишь на следующий день. Если он что-нибудь предпримет, в девять часов утра ее вызовут в кабинет старшей сестры больницы. А пока Меган, идя по коридору, стала обдумывать, что ему скажет. Нужно было найти такие слова, чтобы, извиняясь, сохранить достоинство, а это оказалось довольно трудной задачей. Она была так погружена в свои мысли, что заметила профессора только тогда, когда они были совсем близко друг от друга. Первые же его слова поразили Меган.
— А, сестра Роднер. Я ждал, что вы попросите прощения.
Его голос звучал дружески, и у нее мелькнула мысль, что испытывать неприязнь к нему было бы значительно проще, если бы он хоть иногда повышал голос или переходил на крик.
— У меня просто не было на это времени, — ответила Меган. — Хотела извиниться завтра.
Он стоял перед ней, загораживая проход.
— Ждала, не вызовут ли меня к старшей сестре больницы.
— Зачем?
— Ну, если вы на меня нажалуетесь, она тотчас вызовет меня для соответствующего разговора. — Ее глаза гневно блеснули. — А потом меня, вероятно, уволят, или понизят в должности, или еще что-нибудь...
— Дорогая моя леди, у меня нет ни малейшего желания жаловаться на вас. Более того, на вашем месте я поступил бы точно так же, как вы. Так что забудьте этот инцидент и завтра утром со спокойной совестью приходите на работу.
Он улыбнулся и сейчас вовсе не выглядел таким суровым, каким ей казался прежде.
— В знак нашего примирения я бы с удовольствием пригласил вас пообедать, но не решаюсь посягнуть на права молодого Филдинга.
Ее удивило то чувство сожаления, которое она вдруг испытала.