Молчать нельзя
Шрифт:
Голос Тадеуша звенел от давно сдерживаемого негодования:
— Я хочу умереть, слышите вы?! Я ни во что больше не верю, ни на что не надеюсь, — продолжал он. — Каждый день, прожитый здесь, состоит из двадцати четырех часов мучения. Я брошусь на колючую проволоку. Никто не смеет удерживать меня.
— Ты огорчаешь меня, Тадеуш, — кротко проговорил ксендз. — Именно ты, который всегда так твердо верил. Ты, которому сегодня бог ниспослал чудесное подтверждение его существования.
— Где он? Я плюю на него! — крикнул
— Ядвига жива! — прервал его Мариан.
Тадеуш разрыдался.
Мариан хотел дать ему выплакаться, но тот сквозь слезы стал спрашивать:
— Где она?
— В женском лагере, здесь, в Освенциме.
— Ты видел ее?
— Да! Видел и говорил с ней. Она передала тебе привет и велела сказать…
— Что? — нетерпеливо спросил Тадеуш.
— Она велела сказать, что ты был прав. Она опять верит в бога и молит его о том, чтобы он дал ей силы выжить и встретить тебя. Она очень хорошая девушка, Тадеуш. А теперь беги из барака и прыгай на проволоку, проклиная бога! Беги, как последний трус, — резко закончил ксендз.
— Нет! Теперь нет!. . — успокоившись, сказал взволнованный и счастливый Тадеуш. — Вы еще увидите ее, отец?
— В следующий раз. Януш прав, что не разрешает мне ходить туда часто. Это опасно и для меня, и для тех, кого я посещаю.
— Черт возьми, ваше преподобие, а почему бы вам не обвенчать их? — послышалось в темноте.
Все замолкли в напряженном ожидании. Прекратились стоны. Забыты были холод и голод.
— И в самом деле, ваше преподобие? Если Янушу удается туда вас пропускать, то он сможет организовать и свадьбу…
— Брачная ночь в Освенциме, — иронически рассмеялся кто-то.
— А я стащу пару обручальных колец в «Канаде»!
— У меня в карьере спрятаны два яблока.
— А я утащу из эсэсовской кухни пирог. Свадьба так свадьба!
— Видишь, что получается, Януш? — сказал ксендз, сдаваясь. На сердце у него стало теплее от мысли обвенчать Тадеуша и Ядвигу прямо здесь, в Освенциме. Католическая свадьба в этом адском месте! Новая семья, дающая начало новой жизни в лагере массового уничтожения людей!
— Надо сделать свадьбу в субботу, — сказал Януш. — В другой день Тадеуш не успеет уйти из женского лагеря до утренней поверки. Я думаю, что первую брачную ночь он должен провести вместе с Ядвигой.
— Само собой разумеется. Ведь уж если женишься, то можно… а?
— Тадеуш должен жениться не с этой целью, — неуверенно произнес ксендз, не зная, с какими мерками подходить к женитьбе в таких необычных условиях.
— Черт побери, ваше преподобие, уж если женишься, то, конечно, имеешь право… В свою первую ночь с Малгосией…
— Избавь меня, пожалуйста, от подробностей, — добродушно улыбнулся Мариан. — Ты действительно хочешь жениться на Ядвиге, Тадеуш?
— Вы еще спрашиваете?! — взволнованно воскликнул Тадеуш. — О отец! Хочу ли я этого!. .
— Лучше всего устроить свадьбу в ночь под рождество, — предложил Януш.
— В прошлом году мы не работали накануне рождества. Но в рождественскую ночь эсэсовцы налакались и выгнали нас на массовую поверку, . продержали на плацу целый день и затем убили много заключенных. Я предлагаю назначить свадьбу на двадцать третье декабря, а двадцать четвертого утром мы заберем обратно усталого, но довольного жениха. Как ты считаешь, Януш?
— Хорошо! — ответил Януш. — Попробую все организовать. А сейчас спать, иначе завтра ни один из вас не вернется живым с работы.
С грустью и тоской он подумал о Гене.
— Я должен выбраться отсюда, — прошептал Януш в тишине. — Я всегда буду возвращаться к ней живым.
Последующие дни были для заключенных настоящим адом. Пронесся слух, что эсэсовец, которого стукнул тяжелим ботинком по лицу один из беглецов, умер в ту же ночь. Его действительно нигде не видели. Эсэсовцы старались расквитаться с заключенными за то поражение, которое они потерпели на виду у всех от шести поляков.
Издевательства и побои сыпались на заключенных и на работе, и по пути в лагерь. Их гоняли «мелкой рысью», заставляли каждого нести по два тяжелых камня.
В такой обстановке нечего было и думать, что двадцать четвертое декабря станет нерабочим днем. Поэтому Януш начал обрабатывать Юпа Рихтера.
Он заговорил с ним прямо, без особых мер предосторожности. На случай неуступчивости Юпа у него имелось надежное оружие.
— Как ты проходишь к бабам?
— А зачем тебе? Тоже потянуло?
— Спрашиваю я, а не ты.
— С каких это пор немец должен отвечать поляку? Ну, ладно. Тут нет никакой тайны. Я прохожу в женский лагерь вместе с электриками, каменщиками, плотниками. Если могу быть полезен…
— Несколько раз ты оставался там на ночь, — сказал Януш.
— А ты откуда знаешь?
— Еще бы не знать. Утром тебя не было, а на поверку ты шел прямо оттуда.
— Что тебе все же надо?.
— Провести в женский лагерь четыре человека.
— Зачем?
— А как ты думаешь?
— Ведь ты сам можешь назначать людей на работу в женский лагерь и делал это не раз.
— Один из четверых должен пробыть там всю ночь, — ответил Януш.
— Всю ночь! — удивился Юп. — Черт возьми! Чем только занимаются в этих рабочих командах? Я и не предполагал, что в моем блоке есть молодчик, способный целую ночь…
— Все выглядит совсем не так, как в твоем испорченном мозгу, — обрезал его Януш, готовясь сказать Юпу всю правду. — Невеста моего товарища находится в женском лагере, и ксендз хочет обвенчать их. Я и еще один будем свидетелями. Потом мы вернемся, а жених останется. Ты ведь не думаешь, что он оставит молодую жену в первую же брачную ночь?