Молчи, терпи
Шрифт:
29. Подозрения, забота, боль
В глазах темнеет.
Веки упрямо клонятся вниз, опускаются на глаза, погружая комнату во мрак. Горячая вода становится горячее, огонь этот жжет, пламя пылает, сдирает кожу, сдирает ее, как зверь, как жестокое животное… Как же больно, как больно переживать это… Эльза успела лишь крикнуть. Только крикнуть. Издать негромкий писк, словно щенок, которого пнули тяжелым кожаным сапогом.
Джек отреагировал быстро. Он подбежал к супруге, не дал ей сползти в воду и обжечься окончательно. Юноша достал ноги
Девушку доставили к лекарям, велели не беспокоить врачей, пока те занимаются ею. И Джек не беспокоил. Сидел у двери, словно пес, пялился перед собой, думая о самом худшем. Почему это случилось? Вода не казалась юноше такой уж горячей, пар от нее не шел. Оставалось только радоваться тому, что королева не опустилась в воду до самого подбородка.
Противно ждать вот так, не имея никакого представления о диагнозе. Лекарь мрачно поглядел на Джека, и в его мутном взгляде не было ничего хорошего. Он пробыл подле пациентки не более трех часов, но уже успел поставить диагноз. Врач осторожно оглядел взволнованного юношу, опасаясь вспыльчивости. Он же не имел дела с королями, потерявшими своих королев…
– Она…
– Будет жить, – оборвал его лекарь.
– Жить… – шепнул Джек. – Будет жить…
Юноша выдохнул.
Ему нужно было проговорить это вслух, ощутить на языке каждую букву. Главное, чтобы Эльза осталась цела. Джек поднял взгляд от пола, ожидающе уставился на лекаря. Что-то в его виноватом взоре заставляло юношу волноваться еще сильнее. Вот оно: заветное облегчение… Но что с того? Страх уже зацепился за ребра, плотно сдавливал их в холодных тисках, и избавиться от него не так легко, как думалось прежде.
– Что с ней случилось?
– Ожог, Ваше Высочество. Сильный химический ожог… – мужчина выдержал паузу. – Боюсь, что шрамы…
Плевать на шрамы. Бледная козлиная бородка врача подрагивала, стоило хоть одному слову упасть на пол. Карие глаза лекаря отражали всю его усталость, а высокий лоб поблескивал от пота. Джек громко цокнул языком, наклоняя голову в сторону. Он услышал, как за спиной кто-то осторожно двинулся. Владимир. Слуга ожидал вместе с повелителем, и волновался, как бы Джек не применил силу, не удовлетворившись ответом лечащего врача.
Звук движения отрезвил Джека. Слух словно в один миг прочистился, глаза открылись. Из ушей, наконец, ушел этот гадкий металлический писк. Глаза юноши словно распахнулись, увидели все, что происходит вокруг. Лекарь замялся, подбирая слова, уставился в пол, не смея поднять глаз.
– Меня не волнуют шрамы, – ответил Джексон. – Химический?
– Да. Боюсь, что Ее Величество пытались… Пытались убить,
Убить Эльзу? Такую чудную кроткую девушку, что делает все для народа, заботливую и милую Эльзу? Зачем? Джек прикрыл глаза, размышляя об этом. Да и как? Как ее или его самого пытались убить? Неужели кто-то решил ворваться в ванную комнату, облить ее кислотой и убежать, надеясь, что несчастная молодая королева погибнет, не успев издать и звука?
– Как? – спросил юноша.
– Боюсь, что в воду подлили особый химикат, действие которого начинает проявляться через несколько минут после растворения в воде. Ее высочеству повезло, что та не находилась в ванной полностью, только ноги чуть ниже колен.
Повезло.
Кто мог поступить с королевой столь жестоко? Да и к чему? Подданные не станут калечить любимую правительницу, ставя их самих под удар. Джек плотнее сжал губы… Он бы никогда не подумал. Катерина. Завистливая змея решила уничтожить главную и единственную соперницу, убрать ее с пути, превратив Джека во вдовца, владеющего целой страной на окраине мира. Потому она и позвала его к себе, чтобы обезопасить… Но как ей удалось?
– Могу я увидеть ее?
Владимир, остановившийся за спиной юноши, молчал. Слуга ожидал отказа, волнуясь за обоих своих правителей. Он посмотрел на лекаря, и взгляды их пересеклись на секунду. Слуга кивнул слуге, словно говоря: опасайся. Джеку нельзя отказывать.
– Разумеется, – с натянутой улыбкой, произнес мужчина.
Волосы у него такого гадкого медового цвета, чуть белее, чем солнечный свет… Они и похожи на мед: жирные, лоснящиеся на свету. Джек шагнул в любезно открытую перед ним дверь, остановился в проходе, подав Владимиру невидимый никому другому знак. Пусть тот останется снаружи, даст Джеку пару минут наедине с вымотанной супругой. Она в сознании?
Воздух пропитался запахом странной мятной мази, ромашки, гвоздики и макового молока. Шторы занавешивали узкое, но длинное окно, и дневной свет обращался мутным и неприятным. На полу словно разлили что-то, и грязные разводы никак не хотели сойти с недорогого ковра. Девушка лежала на просторной кровати в самом центре комнаты. На тумбе около ее ложа покоились бесчисленные склянки, то полупустые, то открытые и закончившиеся…
Джек шел тихо.
Как тень. Как сам мрак, пробирающийся сквозь ночь. Всю ночь он был призраком скорби, стеклянными глазами смотрел в пустоту перед собой. Юноша осторожно шел по полу, проглядывая его беглым взглядом. Джек встал рядом с женой, опасаясь нарушить ее сон. Что, если она не проснется, оставит его так скоро после соединения двух льнущих друг к другу душ?
Одеяло закрывало нижнюю часть ее тела, а грудь, прикрытая тонкой ночной рубашкой, поднималась и опускалась неровно, то быстро, то медленно… Фрост хотел бы погладить супругу по голове.