«Молитва – главное дело в духовной жизни…» Валаамский старец схиигумен Иоанн (Алексеев)
Шрифт:
По окончании советско-финской зимней войны 1939–1940 гг. валаамская братия вместе с имуществом монастыря эвакуировалась вглубь Финляндии. В день, когда по льду Ладоги отъехали на материк последние грузовики и подводы с братией, советские войска вступили на Валаам. До этого же с советских самолетов велись регулярные бомбардировки архипелага. На острове финны разместили воинскую часть, а шпиль валаамского Спасо-Преображенского собора был самой высокой точкой в округе, пригодной для радионаблюдения. Чудом этот красивейший собор уцелел, несмотря на ожесточенные бомбардировки. Но представлявшим большую архитектурную ценность другим постройкам монастыря был нанесен немалый ущерб.
Монахи до последнего не хотели покидать любимый Валаам. Во время бомбежек укрывались в соборе, молились и тушили пожары. Местный комендант финн был поражен и говорил, что нет в Финляндии, похоже, более безопасного места, чем этот собор. «Самые страшные разрушения случились 2
41
Шевченко Т.И. Игумен Харитон. М.: Валаамский монастырь, ИПО «У Никитских ворот», 2011. С. 236.
Схиигумен Иоанн был одним из тех, кто сохранил присутствие духа в тревожные и страшные дни. Многолетний опыт молитвы и упования на Бога помог ему мужественно переносить испытания и быть примером для братии. Позднее старец вспоминал: «Валаам покинул я спокойно, и бомбардировку Валаама перенес благодушно. Во время тревог не бегал прятаться в убежище, хотя оно было у нас в соборе, но сидел в своей келлии и читал Святое Евангелие. От грома бомб корпус дрожал, стекла в окнах вдребезги разлетелись и двери открывались, а у меня какое-то было внутреннее убеждение, что останусь жив. Уезжать с Валаама пришлось спешно, хотя и мало что взял с собой, но не жалею, только очень жаль…. родительское благословение остались висеть на стенке. Взял несколько книг из святоотеческих и довлеет их» [42] .
42
Письмо от 27 апреля 1940 г. Иоанн (Алексеев), схиигум. «Загляни в свое сердце»… С. 56.
12 марта 1940 г. был подписан мирный договор между воюющими сторонами, по которому Финляндия передала СССР территории в Карелии, в том числе побережье Ладожского озера с городами Приозерск и Сортавала. Таким образом, Валаамский архипелаг отошел к Советскому Союзу. В годы Великой Отечественной войны финляндская армия еще некоторое время занимала территорию, на которой находится Валаамский архипелаг, но после 1945 г. он окончательно закрепился за СССР. Пока Валаам был за финнами, братия несколько раз устраивала «выездной монашеский десант» в монастырь. Но окончательно вернуться на свой остров монахи так и не смоги. После войны на Валааме был устроен колхоз и дом инвалидов с больницей для покалеченных и изуродованных ветеранов.
В Финляндии в местечке Хейнявеси потерявшие свой дом-монастырь валаамцы купили старую усадьбу поместья Папинниеми на берегу озера Юоярви, окруженную лесами. В доме у хозяев-протестантов была обнаружена небольшая иконка преподобных Сергия и Германа Валаамских – это послужило своеобразным знаком, что выбор валаамцев был сделан правильно.
Местность вокруг усадьбы очень напоминала валаамский пейзаж. Озера, смешанный лес, каменистые берега, чистый воздух и удаленность от больших поселений – все это было большим плюсом для нового места. Сообщение с внешним миром осуществлялось в основном по воде – хорошей шоссейной дороги вначале не было. Прекрасная природа, напоминавшая Старый Валаам, помогала переселенцам свыкнуться с переменами и поднимала настроение в трудную минуту. Все валаамцы трепетно и с любовью относились к природе. Схиигумен Иоанн тоже не был исключением, и часто в письмах делился своими мыслями о природе. Особенность его отношения к ней была в том, что старец не просто наслаждался прекрасным видом вокруг, чувством единения с природой, – он умел через созерцание природы усваивать какие-то очень важные для себя уроки. В одном из писем он писал: «Погода хорошая, солнце светит; не стерпеть – пойду гулять. Люблю ходить один, люблю природу, куда ни посмотрю, все меня утешает; каждое деревце и каждый кустик… Все это так назидает, просто не удержаться от слез, и во всем видно Божий Промысел. Как все прекрасно сотворено, и милостиво обо всем заботится, и ничто у Него не забыто… Слава, Господи, Твоей премудрости, слава созданию Твоему! Благодарю Тебя Господи, что нам многогрешным, немощным, иногда даешь приходить в богопознание… Мы, грешные, без Твоей помощи, не можем созерцать природу и не приобрести ни единой добродетели; наша свободная воля дана Тобою и может только стремиться к добродетели, а приобрести или устоять
43
Письмо от 21 ноября 1946 г. Иоанн (Алексеев), схиигум. Письма о духовной жизни… С. 146–147.
В Финляндии государственный закон запрещал открывать новые монастыри. Поселение свое валаамцы стали называть Новый Валаам. Он сохранял юридическую приемлемость со Старым Валаамом на Ладоге – по документам это был тот же самый Валаамский монастырь, но имущество его принадлежало, согласно закону о Православной Церкви Финляндии (1918), всей Финляндской Православной Церкви. На новое место братия свезла большую часть монастырских ценностей: библиотеку в 30 000 книг, экспонаты уникального Древлехранилища, которые в свое время собирали по всем церквам в округе, иконы, царские и великокняжеские пожертвования, картины кисти знаменитых русских художников, побывавших на Валааме.
Несмотря на то, что юридически Новый Валаам был все тем же Валаамским монастырем, духовно и географически новое монашеское поселение, конечно, отличалось от старого. Если раньше сам Валаамский архипелаг своей удаленностью от мира и его проблем, своим величием и святынями защищал монахов от излишней суеты и служил гарантом их единства, то на новом месте братии пришлось столкнуться и с новыми вызовами. Как то – более тесное общение с церковной и правительственной администрацией, трудности психологической, юридической, хозяйственно-экономической адаптации, строительно-восстановительные работы, еще большая удаленность от родины, необходимость подтверждать право монастыря на духовный и экономический суверенитет, что без богатой истории Старого Валаама, который сам стал фактически памятником, и без главных валаамских святынь, было сделать труднее.
Всего на Новый Валаам перебралось около 150 человек валаамцев. Первое время часть братии – старостильники, выехавшие с острова несколько ранее по указу правительства – проживала отдельно от основной братии в зданиях школы в местечке Каннокоски. После того, как было отремонтировано и подготовлено достаточно помещений – все братство собралось вместе на Новом Валааме. Дополнительную трудность составляло то, что все иноки были уже в преклонном возрасте. Более 70-ти человек братии разменяли седьмой десяток. Остальным было за 60 лет. Притока новых молодых сил не было. Немало монахов скончалось, с трудом пережив военные потрясения и переезд. Тем не менее, выжившие, с надеждой на помощь Божию, взялись обустраиваться на новом месте. Сохранившиеся надворные постройки отремонтировали и соорудили трапезную, храм, два келейных корпуса, вскоре провели электричество, починили водопровод. Если на Старом Валааме почти у всех были отдельные келлии, то теперь братия жила тесно, по несколько человек в комнате.
Келлия схиигумена Иоанна представляла собой небольшую скромную комнату с видом на тихое озеро. На дверь с внутренней стороны был прикреплен рисунок с изображением двух беседовавших между собой монахов: в глазу у одного был маленький сучек, а у другого – бревно. Рисунок был иллюстрацией притчи Спасителя об осуждении ближнего: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Мф. 7: з). Рядом с келлией в коридоре стояла лавка для приходивших к старцу на исповедь.
Этот послевоенный период жизни валаамского братства нашел яркое отражение в письмах схиигумена Иоанна. Он не только делал наставления, поддерживал и утешал духовных чад, но и рассказывал иногда о жизни теперь уже Ново-Валаамского монастыря. Все иноки были сильно привязаны к Старому Валааму и очень по нему скучали. Отец Иоанн принял все случившееся с глубокой покорностью воле Божией и верой в Божественный Промысел.
В 1945 г. как-то произошел следующий случай. Схиигумен Иоанн возвращался из поездки в город. На вокзал встречать его отправили из монастыря монаха на лучшей монастырской лошади, но была она чужой, предоставленной монастырю на время. Лошадь, к несчастью, пропала в дороге – то ли украли, то ли сбежала. Среди братии поднялся ропот, мол, старец часто выезжает из монастыря и наносит монастырскому хозяйству ущерб. Отец Иоанн вспоминал: «Один инок сказал мне: “Ты разъезжаешь, и лошадь потеряли”. Раньше сказал мне другой инок: “Есть ли в монастыре хоть один монах, который сердится на тебя?” А оказалось есть. Люди как люди: сегодня хвалят, а завтра свалят. Однако я не тревожусь, ибо глубоко верю, что не без Божией же воли это случилось… Не то потеряли, а лошадь нечего жалеть. […] Кто похитил – ему нужнее» [44] .
44
Там же. С. 130