Молитвы Розы
Шрифт:
На восьмом году жизни в супружестве с Семеном, Роза первый раз забеременела. Родила здоровую девочку, а через девять месяцев со дня рождения похоронила. Умерла Лида от простого несварения. Малолетнего ребенка накормили помидорами. Толи были немытые, толи детям помидоры нельзя. К врачу так и не повели «поплачет и успокоиться, все дети болеют, живот болит. Оставь, делай дела», говорила тогда Фиала Розе. Семена дома не было, а когда вернулся домой, поддержал мать. «Мать моя не знает, что ли как с детьми обращаться? Говорит пройдет, значит пройдет». Белый цвет лица Лиды его не смутило. «Дай воды родниковой, молитву прочитай пройдет».
Все восемь лет она хотела ребенка, Семен грозился что, разведется, бросит бесплодную, и вот бог подарил ей девочку, хотя бы так, лучше чем
Хоронят Лиду в детском гробике в старой части сочинского кладбище. Роза надела черный, траурный платок поверх своих засаленных волос. Волосы ее больше не блестят как тогда, и не густые больше какими были. Под серыми глазами обвисла кожа, это тоже не из-за смерти ребенка. В свои тридцать Роза как в пятьдесят. Легко ли ей дались последние восемь лет? Потерявшего ребенка, стоя у маленькой, засыпанной горкой земли, в голове в обратном порядке всплывает цепочка действий и решений, что привели к вот этой минуте. Роза думает вот о чем: послушала свекровь не отвезла Лиду к доктору, а до этого согласилась выйти замуж за Семена и забыть об их уговоре той ночью у нее в комнате.
Утром после той ночи Семен никуда не уехал как хотел, а пошел на свою смену в хлебозавод, развозить хлеб. Когда к полудню вернулся домой отец застал его у порога.
Ты где всю ночь ходил? – тяжелые руки Василия схватились в собственные крепкие бока.
Не спалось, ходил на море.
Ладно, дело молодое. Проходи давай, разговор есть. – Семен прошел в дом, сел у только затопленной печки, на которой шумела жаровня с молодой картошкой. – поеду землю под вас с Розой просить. Пусть выдаст наше государство. Думаю положено, раз троих сыновей в армию то отправил, на войне служили….
Так Сема не воевал ведь. – перебила Фиала.
В годы войны служил. Виноват что не под пулями? Ерунда все это. Старший сын герой войны, средний погиб, я чуть не погиб. Мало? Пусть отдельно живут.
Только сложилось все иначе. О чем Роза узнает позже. А вот Семен воодушевленный отдельным жильем с девушкой, которая вот только-только запала в душу. Он и пошел к Розе после разговора с отцом, рассказал все как было и с ней порешали ничего более не отменять.
Следующее в цепочке воспоминаний была роспись Розы с Семеном. Она стояла в бирюзовом костюме двойка с блестящими синтетическими нитями в ткани. Костюм достала Татьяна у старых знакомых поносить Розе на один день. Ни семья Молокотиных ни ее собственная о свадебном платье не позаботились. «Еще тогда следовало понимать, что меня ждет. Что за жених, что невесту нарядом обеспечить не может?» Роза все прокручивает в уме маленькие знаки о будущем неудачном браке, которые не замечала. Это все потом, а тогда, что Семен пришел к ней с суждением об удачном истечение событий, что их свела судьба мол отказываться нет толку, раз они не против быть друг с другом значит тому и быть. Обещал об отдельном жилье, ведь их родительский никуда не годился для семьи и детей, это был старый деревянный дом, с маленькими окнами, которые заколачивали досками по краям чтоб не продувало.
«Что за мужик что слово свое держать не смогу, то передумал жениться, то передумал не жениться?» Спустя три месяца жизни с Семеном она узнает что не видать им отдельной площади. Роза подсушила семейный скандал опять около адлерской земли от чего все беды пошли.
После женитьбы молодых, Розу устроили на работу в совхоз, где положена было выделить жилплощадь. Однако проблема заключалось в том, что бездетным давали только коммуналку, только и коммуналка не оказалась в Мацесте, и Розе за недолгую службу поставили в очередь пока освободиться что-нибудь. Отказ получил и Семен за имением семей выделенной ранее участка в Адлере на переселение. Услышав причину отказа, Семен тут же пошел к отцу и тот в порыве спешки пообещал переписать уже наконец-то эту землю как положено по закону и оставить обязательства переехать в болотистый Адлер и передать этот долг сыну.
Ты сказал для меня земля, так что передумал? – женатый возмужалый Семен рвал глотку у курятника. Отец с матерью стояли скрестив руки на груди. – Разве не так было? Разве мы не должны были съехать и строить дом.
Я со свекровью 18 лет жила, вы чтоль особенные? Какие нежные, уединиться хотят. – Фиала подбирала самые постыдные упреки для Семена, ведь он меньше всего хотел выглядеть увлеченным женой мужчиной, это не придаст ему мужественности.
Что? Что? Это что за дом? Дом прогнил, осел с одной стороны, как здесь детей растить?
Ну, ну, нос к небу поднял, глянь-ка на него. Сам рос в этом доме, что не дорос? Мы с матерью в еще худших условиях росли. А вам каменный дом подавай, мы-то со старухой тут останемся гнить.
Все ясно с вами, обманули значит…
Не боись сынок, помрем скоро и тебе достанется земля, поживешь с жёнушкой.
Ну что ты позволяешь бабе твоим разумом управлять. Сема, разве этому тебя учили? – Фиала погладила Семену по спине успокаивая, пока тот окончательно не отвернулся от них. Ты хоть раз видел чтобы я твоему отцу что-то приказывал, учил уму разуму, или тайно настраивал против кого-то? И ты своей не позволяй, это же она тебя прислала правда ведь?
Семен смотрел на разгневанного отца, тот был не доволен Семеном, а вот мать была так близка к нему, он хотел её похвалы, одобрения. А похвалу заработаешь оправдывая ожидания.
Да, матушка, ты права. Будь как будет, что тут уже. Не будем больше.
Так Роза сама не зная стала виновницей семейного скандала с дележей имущества, но к ней никто не возвратился с этим вопросом, и не собирался никто, Василий с Фиалой знали Роза не имеет отношение к требованиям Семены, дом маленький, стены тонкие.
Розе было обидно, не зная как проучить или донести до Семена его отвратительный поступок, она ходила несколько дней с обиженным лицом, отвечала сквозь зубы, не обедала с ним, спала к нему спиной. Семен в душе не ведал что с Розой такое а Фиале с Василием было все равно на ее физиономию. Понимая, что Семен не переживает за ее обиженное настроение, Роза сама забыла об обиде и перестала так делать. Смиренность удел обидчивых.
После той сцены у курятника, Роза больше не вникала в грандиозные планы и обещания Семена. Ни его желания поехать на север заработать денег на стройке городов, ни его планы делать карьеру в хлебзаводе, так сказать выслужиться перед начальством. Бедолага ничего умнее не нашел, как просто рано пойти на работу и поздно уходить со смены. Семен просто сидела у служебного входа пока ждал открытия, а после смены просто ходил и мозолил глаза без толку. Но кто ждет тот дожидается, однажды Леван Рамазанович, начальник бригады водителей, увидел его в коридорах пекарни, позвал к себе.
Сема, ты задержался на работе или дела какие личные? – спросил тот.
Задержался Леван Рама…
Ну раз тактоварища подмени со второй смены. У него что-то в семье. – Леван просил авторитетно, отказать стыдно. Да и зачем отказывать, он, Семен уже как пятый день так ошивается после утренней смены.
Конечно подменю Леван Рама…
Ну так беги в автопарк, Алексей все расскажет.
Вечером придя домой скрюченный в спине, Семен окончательно решил, карьера ему не нужна.
Как ишак таскал на себя мешки. Он мне сказал водителя сменить, а те меня разгружать мешки с мукой. – Он был крайне недоволен понижением на полсмены. – Они мне даже не оплатят, мне оно надо горбатиться за дополнительный выходной? Нет Роза Георгиевна, не сможете разубедить. Я вот что поняла за эти четыре часа. Туда. – Указывая вверх большим пальцем Семен твердил. – Туда, такие простые не попадают. Там все свои, вон глянь сама, одни кумовья да сваты. Не желаю на этих пахать чтобы на моей шее. хлопая характерно по своему затылку. Они делали карьеру. Нееет Роза Георгиевна, тут все было ясно, я-то дурак, думал коммунизм, равноправье, а они что, меня в грузчики. Тьфу. Чему их могут в этих университьетьях учить? – Странно выговаривая слово «университет» Семен смягчал буквы Т. – Ничему. Поработать с народом – вот тебе и знания.