Молодой
Шрифт:
Через несколько часов мы добрались до Периметра. По моему разумению переходить его лучше было бы вечером, но Чех сказал, что отправимся сейчас, потому что нужно выйти на связь с какими-то важными людьми, а делать это тут — то же самое, что развесить огромный плакат: «Мы здесь, ловите нас».
Солнце на какое-то время скрылось за облаками, но облачка были так себе, бесперспективные. Вряд ли из них прольется дождь. А ведь дождь, как ни крути, это вода, и если собрать ее, то можно будет попить. Да, это чертовски рискованно, потому что хрен его вообще знает, что эти капли соберут, пока будут лететь в воздухе,
Честно говоря, за почти сутки без воды и начал чувствовать себя так, будто схожу с ума. Язык распух и не помещался во рту, говорить было трудно, глаза постоянно чесались. Видимо, это была уже какая-то первая степень обезвоживания.
Наемники вроде бы справлялись лучше, но им тоже было не по себе. Вот ведь странное дело — вода, да. Может быть, где-нибудь в Африке с ней и до сих пор проблемы, да и то не везде, но в Новой Москве умереть от жажды будет просто глупо. Там ведь автоматы на каждом углу с напитками, а в каждой квартире есть водопровод. Да, пить из него тоже такая себе затея, но если профильтровать воду, а еще лучше вскипятить, то вполне можно.
Но сам я мог думать только о том, как быстрее миновать Периметр, добраться до ближайшего автомата с напитками и купить себя четыре или пять бутылок воды. Причем, простой воды, сейчас мне не хотелось ни газировки, ни энергетиков.
Мы заняли позицию в кустах неподалеку от туннеля, ведущего на ту сторону огромного забора, увитого поверху колючей проволокой. На самом деле тоннель должен быть закрыт, однако в действительности же мы проехали через него на машине. То есть военное руководство, или кто там управляет охраной Периметра, об этом прекрасно знают, но ничего не делают. Думаю, все дело в том, что они получают на лапу от диггеров, которые бродят по той стороне в поисках полезных вещей.
Впрочем, наличие кустов тоже о многом говорит. В первую очередь о том, что они-то должны быть спилены, как мешающие обзору. Правда, возможно, что военным просто наплевать на кусты, раз уж на их летунах есть тепловизоры, которым никакой куст не помеха.
Интересно, а почему бы какой-нибудь из корпораций не организовать процесс грабежа заброшенного города? С их связями совсем нетрудно было бы получить разрешение на это дело, а там можно было бы и корпоративную охрану подключить, и ездить за периметр даже не на машинах, а на летунах, типа таких, на которых патрулируют границу зоны отчуждения. И даже можно было бы в загазованные зоны сунуться, почему нет, отчаянных парней на такое дело найти можно, а там ведь не только квартиры, там галереи картинные, та же самая Третьяковка. Сколько сейчас вообще могут стоить оригиналы картин?
Может быть, все дело в юридических ограничениях? Возможно, все, что находится в городе, до сих пор считается принадлежащим своим прежним хозяевам? А картины, так или иначе, придется возвращать государству? Может быть, дело в чем-то другом. Черт его знает.
— Вроде никого нет, — проговорил Чех, до этого внимательно осматривавший окрестности через оптику. У него, как я понял, она была с приближением. Дорогая штука, но того стоит, проще, чем бинокль с собой таскать.
— Пошли? — спросил Щерб и вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то. А потом махнул рукой в сторону туннеля. — Внутрь, живо!
— Летун? — спросил Чех.
— Точно, — ответил второй наемник.
Мы уже бежали в сторону туннеля. Если Миша был прав, и к нам действительно движется летун, это значит, что кусты никакой защитой послужить уже не смогут. Другое дело — толща бетона в туннеле, она-то, может быть, еще и укроет нас от тепловизора.
Когда мы подбежали к жерлу огромной бетонной трубы, звук двигателей летуна услышал уже и я. Двигался он откуда-то справа, видимо, это был самый обычный патруль, облетавший Периметр в поисках нарушителей. Но нам-то в любом случае попадаться не вариант, если нас возьмут, да еще и с незаконными стволами…
Забежав в туннель, оказавшийся сырым и темным, Чех тут же бросился в сторону одного из боковых ответвлений. Рванул на себя металлическую дверь, открыл ее, и забежал внутрь. Мы пошли за ним, я шел последним, запер дверь, а потом еще и заблокировал ее, сунув в проушины замка кусок арматуры, валяющийся на полу.
Мы замерли. Звуков двигателя летуна слышно не было, бетон и металлическая дверь надежно все глушили. Я от нечего делать прислонился к стене, остальные достали оружие. Неужели они собираются валить военных? Так это не с бандитами в Квартале драться, тут пулю словить проще некуда. Да и потом за это живьем закопают. Уж лучше сдаться, проблем меньше будет.
Но никто не дергал дверь, никто не спускался вниз. Щерб снова прислушался, а потом молча разблокировал дверь.
— Ушли, — наконец прокомментировал он. — Это значит, у нас минут пятнадцать есть, чтобы съебаться отсюда, до следующего патруля. Так что пошли, парни, нечего тут сидеть.
И мы побежали дальше, вперед, к огням Новой Москвы, и подальше от мертвой громады Старой.
Глава 9
Я проснулся от писка будильника, не вставая с кровати потянулся к часам, стоящим на тумбочке, отключил их, и уставился в низкий потолок своей квартиры. Не признать, что моя жизнь круто поменялась за последнее время, я не мог. Еще раньше я бы вскочил, закинул бы в рот пару сэндвичей с колбасой из синтетического мяса, запил б все это газировкой, да отправился бегом на работу.
Теперь все не так. У меня было время полежать и подумать. И хоть моя жизнь стала опаснее, но не будучи мелкой корпоративной крысой, получать от нее удовольствие выходило гораздо лучше.
С нашей вылазки в Старую Москву прошло больше двух недель. Тогда мы все-таки выбрались, да, не без проблем, но смогли. Второй кордон миновали гораздо спокойнее, Чех просто позвонил, кому надо, и нас забрали прямо от КПП и даже довезли до ближайшей остановки общественного транспорта. Там, к моему удивлению, наемник расплатился со мной. Не просто списал деньги с долга, а отдал мне двадцать кусков наличными, заявив, чтобы я тратил их с умом, а лучше всего приобрел лицензированное оружие, и научился им владеть. Ярыгина у меня забрали, но я и не расстроился. Все равно его пришлось бы скинуть, тащить нелегальный ствол через полгорода — глупая идея.
С долга, впрочем, он тоже списал десятку, так что я оставался должен ему сто штук. Но двадцатка, которую он кинул мне на карман, окончательно переменила мое отношение ко всему этому. Я-то ожидал получить шиш с маслом, и похлопывание по плечу, а в итоге мне выдали неплохую сумму, которой вполне могло хватить на несколько месяцев экономной жизни. О чем тут говорить, если вырезать селезенку и установить синтетическую печень в подпольной клинике стоило тридцать тысяч, да еще и с неделей ухода, то на двадцать тысяч при невысоких запросах, а они у меня никогда высокими не были, можно протянуть долго.