Молодые волки
Шрифт:
– А твои родители? Они в курсе? Девушка улыбнулась и, не поднимая глаз, покачала головой:
– Их нет дома. Мама до шести на работе, а отец… Отца тоже нет…
Саша и вовсе оторопел. Подумать только – то, что не решался предложить ей он, Лена предложила ему сама! Он посмотрел на нее – она шла, не поднимая головы, и, похоже, напряженно о чем-то думала. До самого ее подъезда они не проронили ни слова. Обычный их треп стал вдруг казаться неуместным, легкомысленным и глупым, а говорить о том, чем они будут заниматься у Лены, не решался ни тот, ни другой.. Лена открыла дверь, шагнула
– Проходи, раздевайся… Я сейчас чай поставлю…
Пока она хлопотала на кухне, Саша прошелся по комнатам. Обычная «двушка», точно такая же, как у них с мамой. Только, пожалуй, еще скромнее, но зато очень чистая и ухоженная.
– Саш! – позвала Лена.
Он зашел на кухню – там на столе уже стояли чашки, вазочка с печеньем и конфетами и… бутылка вина.
– Вот это фокус! – Саша с усмешкой кивнул на бутылку. – А это с чего вдруг? Что, есть повод?
– Есть, Саша, есть… – без тени улыбки ответила Лена. – Садись, открывай…
Открыв бутылку, Саша разлил вино по бокалам. Подняв свой, он со смущенной улыбкой взглянул на девушку.
– За что пьем?
– Давай, Саш, без тоста… – Лена тоже явно смущалась. – Или нет! Давай за нас!
– За нас!
Стекло тихонько дзынькнуло. Лена едва пригубила вино и тут же поставила свой бокал.
– Ты пей, я сейчас… – улыбнулась на Саше, вставая. – Я быстро…
Она ушла в свою комнату. Саша услышал, как за стеной хлопнула дверца шкафа. «Переодевается…», – решил он. Допив свой бокал до дна, он снова наполнил его вином и выпил все залпом.
Все было так странно… Саша чувствовал, что что-то должно произойти, он, пожалуй, даже догадывался – что именно, но боялся поверить своим догадкам. Вдруг он представил себе, как сейчас, в эту самую минуту, в трех шагах от него раздевается Ленка, и у него перехватило дыхание. Ужасно захотелось курить, он даже достал сигареты, встал, отошел к окошку, но закурить не решился.
Через минуту в кухню вернулась Лена. Она действительно переоделась – теперь на ней было простенькое домашнее платье. Она шагнула к Саше и взяла его за руку.
– Пойдем, – тихо, почти шепотом сказала она.
Кровь ударила Саше в голову. Он шел за Леной, не чувствуя под собою ног. Она привела его в свою комнату и первое, что бросилось ему в глаза, был разложенный и застеленный диван.
– Вот… – прошептала Лена. – Я решила…
Вдруг голос ее дрогнул и оборвался. Она стояла перед ним ни жива ни мертва, низко опустив голову и не смея поднять на него глаза. Саша обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Ленка… – дрожащим голосом пробормотал он. – Ты же будешь потом жалеть, Ленка…
– Нет, никогда! – она вскинула голову и сверкнула блестящими от проступивших слез глазами. – Никогда, потому что… Знаешь, Саш, два года – большой срок. Мы будем очень далеко друг от друга и… Нам останутся только письма и воспоминания. Только письма и воспоминания… – повторила она, горестно и как-то по-бабьи покачав головой. – Так вот, я хочу, чтоб этих воспоминаний и у тебя, и у меня осталось больше, понимаешь? Чтобы они крепче связывали нас. Чтобы нам легче было дождаться друг друга, вынести все, дотерпеть…
«Да, да, да…» – оглушительным набатом громыхало в висках у Саши.
– Да… – едва вымолвили его непослушные губы.
Лена выскользнула из его объятий и отступила на шаг – к дивану. Медленным, как будто ленивым движением она подняла руку и стащила с волос резинку, стягивающую их в хвостик. Густые волосы рассыпались по плечам и почти закрыли ее опущенное лицо. А руки поднялись к груди и принялись одну за другой расстегивать пуговицы платья.
Он видел, как трепетали ее кисти и, будто загипнотизированный, не мог оторвать глаз от ее тонких, мелко подрагивающих пальцев. И вся она, такая любимая и желанная, дрожала, замирая от робости и стыда. Он не видел этой дрожи, но чувствовал ее всем своим естеством – так, словно он по-прежнему держал ее в своих объятиях.
Последняя пуговица расстегнулась, полы платья разошлись, и Саша увидел между ними совершенно обнаженное тело девушки. Вид этой полоски неприкрытой плоти вывел его из прострации, он будто разом очнулся, его окатило нестерпимым жаром желания, и Саша решительно шагнул вперед – навстречу новым, неизведанным наслаждениям…
XX
Странное это было торжество – проводы в армию. У мамы и Лены глаза были на мокром месте, Катя тоже едва сдерживалась. Невеселы были и пришедшие Космос с Филом. На общем довольно-таки мрачном фоне выделялись лишь Пчела, все еще переживавший бурную радость по поводу своего так кстати обнаруженного плоскостопия и, как ни странно, сам провожаемый – Белов.
Помогая матери накрыть стол, Саша находился в каком-то приподнятом возбуждении, шутил, постоянно пикировался с Пчелой, смеялся. Все собравшиеся поглядывали на него с недоумением, гадая о причинах этого не очень понятного веселья.
«Это он, чтоб мы не грустили…» – думала мама.
«Бодрится, форс держит…» – считала Катя.
«Поддал, наверное, уже…» – подозревал Космос.
Но истинной причиной такого его состояния была, конечно же, Лена и то, что произошло между ними накануне. После вчерашнего эта девушка для Саши была уже не просто любимой – она стала невероятно родной и близкой, почти как мама. Он то и дело украдкой поглядывал на Лену, тоже хлопотавшую у стола, – просто не мог удержаться – и едва ли не каждый раз у него возникала одна и та же мысль.
«Вернусь из армии – женюсь! А что? Такая классная девчонка! И красивая, и меня любит, и вообще… Нет, правда, чего мне еще надо? И думать нечего – женюсь! Главное – чтобы дождалась, чтобы все по-честному…»
Потом, наконец, уселись за стол. Настроение компании начало подниматься только после первых трех рюмок, зазвучали шутки, смех. Космос плеснул себе в фужер водки и вскочил со своего места.
– Граждане, дайте слово немому! – выпалил он. – Виновника, так сказать, торжества я знаю с первого класса, и никогда мы не разлучались с ним больше чем на пару месяцев. Теперь он уедет на целых два года, и это, товарищи, грустно… Но давайте не будем о грустном! – Космос сделал короткую паузу и пожевал губы. – А если без