Молох Мори
Шрифт:
– Пройдёмте скорее, нам не терпится показать вам остров, – заявил Тиган. – Уже много месяцев, как наша церковь пустует. Мы счастливы, что наконец будет к кому ходить в воскресенья на службу.
Улыбки на лицах почти у всех жителей тут же померкли. Но Алистер будто не заметил этого, активно кивая головой и продолжая улыбаться. Он крепко держал свой чемодан, проследовав за президентом.
– Это прекрасно, – сказал Фланаган. – Кстати, а что случилось с прежним пастырем?
– Так он повесился, – без толики смятения бросил кто-то из толпы.
Бартлей недовольно шикнул, а затем двинулся вперёд. Алистер замер на месте, встревоженно взглянув на Тигана. Казалось, он не понимал – было ли то шуткой или правдой.
– Добро пожаловать на Мори!
II
Района помнила: тот день был пасмурным. Угрюмый небосвод беспокоил морские волны и трепетал сухую траву. И то, и другое оттеняло переменчивыми цветами, тянулось к суше, поближе к людским ногам. Жемчужная пена с волн растекалась точно тающий воск у тлеющей свечи: пушилась и накатывала на прибрежные скалы пургой. Воды бурлили вдали громовым гобоем. Крикливые чайки верещали на горизонте. Ветер поднимал песок с берегов и ворошил гальку у порога магазина. Кружевной тюль на окнах едва ли мог заслонить собой и без того скудный солнечный свет.
Района торговала всем. Вот буквально всем, что под руку попадалось: вяленой рыбой на улице и сахарным печеньем внутри. Она сама вязала и не чуждалась торговать своими же изделиями: кофтами, свитерами и особо толстыми носками для особо морозных зим. Раз в неделю прибывал пароход, что привозил с большой земли всякие лакомства: сладости, специи, овощи. Ведь мало что можно было вырастить на скалистом острове. Раньше привозили и мясо, но то было до войны. Правда, иногда везло: хитроумные торгаши из Дублина временами продавали тушёнки – гуманитарную помощь, поступающую из-за океана в столицу. Консервные банки пользовались особым спросом у морийцев. Впрочем, как и овощи. Что угодно, кроме рыбы.
Будь на то воля островитян, так они предпочли бы закупаться в другом ларьке. Разумеется, дело крылось в самой магазинщице. Но что поделать, магазинчик Районы был единственным на острове. Неказистая лачуга с протекающей крышей и обветшалыми дощатыми стенами оказалась для жителей Мори не только единственной связью с материком – не считая пустующего почтампа, – но и главным сборищем всех утренних сплетен. Какой была и в тот пасмурный день.
Хлипкую дверь толкнули, и Района отвлеклась от дум. В ларёк ввалилась Эдалин Уолш, удерживая за руки нечёсаных дочурок. Вид у тех был сонный, но мать казалась оживленной и весёлой. Но даже тогда она встретила продавщицу с холодной, постылой улыбкой. На первый взгляд Эдалин могла показаться видной дамой со светлыми волосами и стройной фигурой. Однако стоило оглядеть её чуть пристальнее, как белокурые кудри превращались в белесые, а миниатюрное тельце становилось болезненно худощавым, несмотря на неестественно широкие плечи. Черты лица Уолш казались слишком крупными для маленькой головки, а щёки имели привычку краснеть при любом удобном – и нет – случае. Выпученные глаза Эдалин вечно пытались подглянуть нечто большее. Метаясь из стороны в сторону, они редко задерживались на одном месте дольше нескольких секунд, а её большой рот морийцы редко видели закрытым. Так или иначе, мать двоих дочерей считалась на острове первой красавицей.
– Привет, Эдалин, – поздоровалась Района и принялась деловито потирать ветошью прилавок.
– Привет-привет. Тушёнка нужна.
– Нет её. Ещё на той неделе закончилась, – сухо отметила торговка.
Уолш на это лишь кивнула, и тогда стало ясно, что явилась она не за мясом. Очевидно, Эдалине думалось застать в магазине хоть кого-то и обменяться последними новостями, что раздирали крошечный остров последние два дня. Но раз никого не нашлось, то та, должно быть, решила, что Района тоже сойдёт, пусть и придётся превозмочь свою неприязнь.
– Слыхала, что болтают о настоятеле? А он-то ничего, – заговорщически бросила Эдалин. – Не калека. Не сумасшедший.
Района покосилась на девочек. Те двое невинно хлопали глазами и в унисон крутились на пятках туда-сюда. Притворищицы, как и мать.
– Обычный пастырь, не более. Живой – уже хорошо. Главное, чтобы тоже не повесился, – равнодушно заявила продавщица.
Уолш нахмурилась. Её заметно разозлило, что Района не захотела поддержать беседу. Щёки и шея покупательницы тут же зардели.
– Ну, не скажи. Ты и не на таких западала, а? – оскалилась Эдалин. – Он-то точно не женат.
Мать потрепала одну из дочурок по голове. Вторую не стала, что ничуть не огорчило дитя. Наступила тишина. Кто куда глядел. Дети смотрели друг на друга. О'Лири старательно оттирала столетнее пятно на прилавке, не поднимая взора.
– Настоятель и посимпатичнее наших мужиков-то будет, – не унималась она.
– Слушай, тебе не пора на службу? – спросила Района, вскинув голову. – Воскресенье же.
– А ты не пойдёшь?
– Не пойду.
– Ну да. Я так и знала, – лукаво ответила Уолш. – С чего бы тебе идти?
– Мне, Манусу, Оскару, всем на острове. Никто не собирается идти на воскресную службу, – без стеснения ответила лавочница.
А зачем идти? Церковь пустовала уже пару лет. Да и дотоле морийцы не отличались особой набожностью. Зачем им Бог? От голода Он не сберёг. Даже прежнего настоятеля от смерти не спас. Разве что, упрятал Мори от войны. Так, самую малость. За островом числились свои божки. Они прятались под скалистым мхом, таились в прибрежных волнах и выходили наружу только по ночам. Взбирались эти существа на крыши и горько завывали, а жители, просыпаясь ото сна, ворчали: то ветер, не более. Может, пользы от маленьких божеств оказалось не так много, как от большого Бога, но они и не требовали вставать каждое воскресенье с утра пораньше. Ведь на Мори рано утром просыпались только безумцы и Района. А теперь какой-то рыжий пастырь привёл большого Бога в здешние края и ожидал покаяния от своей паствы. Уму непостижимо! Но морийцы оказались народом старомодным. Не дело здесь – отказываться от вековых традиций спать до полудня. Во всяком случае, делать на острове до рассвета было нечего. Дни всегда помнились короткими, ночи – длинными и морозными. Уж это настоятель никак не изменил бы. Стало быть, местный уклад – тоже.
Эдалина сама тоже не собиралась в церковь. Но ведь причина той, пожалуй, отличалась от лени всех остальных на острове. Та наверняка была благой и уважительной – в её голове. А потому Уолш укоризненно зацокала языком.
– Расстроится он, – лениво протянула мать.
– Пускай.
Женщины замолчали. Кто куда смотрел. Девочки, явно поссорившиеся из-за какого-то пустяка, друг от друга отвернулись. Района нахмурилась, сжав в кулаке тряпку.
– А ведь к Томасу мы тоже не ходили после того случая.
– Точно, – неуверенно согласилась Эдалин.
– И потом, после всей той череды событий, он повесился, – сурово заметила О'Лири, всеми силами стараясь скрыть за холодным тоном прорывающуюся усмешку.
– Думаешь, будь мы всегда на воскресной службе, то этого не случилось бы? – со всей присущей себе серьёзностью спросила Эдалин.
Района задумалась. Череда событий, уникальных по своей внезапности, но обыденных по существу, наверняка довели Томаса до ручки. До сих пор в церкви на самой высокой балке остался обрубок верёвки. На всем острове не нашлось достаточно высокой лестницы, чтобы снять его. Осталось лишь молиться на узел, сгубивший пастыря, и гадать, как он до туда дотянулся. Но нынешний, Алистер – он не был похож на Тома. Ни станом, ни лицом, ни голосом, а потому казался сильнее – духом. Впрочем, возможно, старый настоятель сгинул вовсе не из-за воскресных пропусков.