Молот Тора
Шрифт:
"Вся вечность мира", – сказала она. Но для меня это было чем-то запредельным – настоящей Валгаллой или той длинной, темной, сладостной ночью Страны полуночного солнца, которую, клянусь, она обещала с самого начала.
Глава 10
На следующее утро я по указанию Эда Левина занял место за столом прокурора рядом с ним. Адвокат вошел в зал пятью минутами позже, безмятежно посмотрел вокруг, открыл свой дипломат и выложил на стол бумаги.
Крэнстон не выглядел адвокатом-акулой, но тут я вспомнил, что Герб Мандел тоже
Может быть, именно такой стереотип подтолкнул Эйбла Грунвалда к нарочитой небрежности в одежде и запущенной прическе?
– Этот Крэнстон не похож на адвокатское светило, – прошептал я помощнику прокурора.
– Не обманывайтесь на счет его внешнего вида, лейтенант, – вежливо ответил Левин. – Подождите, пока не увидите его в деле!
Вскоре привели Марвина Лукаса. Убийца за последние три недели совсем не изменился и держался в своем новом двухсотдолларовом костюме по-прежнему вызывающе. Лицо его утратило загар, но глаза, как всегда, блестели, а черные волосы были тщательно причесаны.
Еще один преступник, который мог бы сойти за выпускника колледжа. Левая рука Лукаса была на перевязи, и я немедленно поинтересовался у Левина о причине.
– Ваша пуля раздробила ему кость, – ответил он бесстрастно. – Я проверял у доктора Мэрфи вчера – повязка самая настоящая! – Он позволил себе бледную улыбку. – В следующий раз, когда вы будете стрелять в подозреваемого, постарайтесь попасть в менее заметное место, чтобы не вызывать у присяжных слезы жалости, хорошо?
В зале суда было жарко и душно, и я вдруг почувствовал себя неспокойно. Левин, забыв обо мне, углубился в свои заметки, за столом защиты Лукас и Крэнстон о чем-то тихо, но горячо говорили. После бесконечно долгого ожидания прозвучал призыв соблюдать порядок, и вошел судья Клебан.
Первое обращение к присяжным Левина было спокойным, логичным и убедительным. Он был явно уверен в подавляющей вескости своих доказательств – и столь же уверен в том, что присяжные это оценят. Он дал понять, что все прочие дела, имеющие отношение к процессу, всего лишь простая формальность, и было очевидно, что некоторые из присяжных были согласны с ним.
Выступление Крэнстона было короче, он встал в позу судьи, возлагающего на присяжных ответственность за решение: призвал их размышлять, не поддаваться необоснованному диктату мистера Левина и исполнять свой долг – ведь речь идет о человеческой жизни. Он намекнул, что защита раскопала некоторые новые обстоятельства. Он побуждал присяжных к работе мысли и вниманию при принятии решения. Расслабившиеся было присяжные выпрямились и приготовились бдеть.
Одна из присяжных заседателей – тучная матрона – особо привлекла мое внимание. Эта крупная женщина наверняка участвовала во всех местных спортивных мероприятиях, заправляла бридж-клубом, соседями, мужем и всеми прочими в округе. Не знаю почему, но мне показалось, что она неизбежно распространит свое влияние и на присяжных и от нее будет зависеть вынесенный ими вердикт.
Доктор Мэрфи, первый, кого вызвали на свидетельскую трибуну, описал место, причины и время смерти Сэма Флетчера в своей обычной "учтивой" манере, то есть с полным равнодушием к слушателям.
– Пострадавший получил две пули в затылок. – Левин громко повторил слова врача. – И почерневшие края раны указывают, что стреляли с очень близкого расстояния, так?
– Совершенно верно! – подтвердил Мэрфи.
Помощник прокурора вежливо обратился к Крэнстону:
– Свидетель к вашим услугам.
– Вопросов нет, – спокойно ответил тот.
Судебное заседание продолжалось до полудня, когда судья объявил перерыв на ленч. После перерыва, в два часа, Левин пригласил на кафедру Полника.
Полник своим трубным голосом заявил, что в день убийства, исполняя служебные обязанности, он следил за подзащитным, за пострадавшим и за неким Манделом. Полник поведал, как двое, воспользовавшись остановкой машины, скрылись от слежки.
– В котором часу это было? – спросил Левин.
Полник полистал свою записную книжку, нахмурил брови.
– Около одиннадцати часов сорока минут, – пробурчал он.
– Вы их видели снова в тот день?
– Нет, сэр.
– Расскажите теперь о времени и месте вашей следующей встречи с обвиняемым.
Сержант опять заглянул в записную книжечку.
– Этой же ночью я дежурил в офисе шерифа. В час сорок пять минут позвонила женщина, – бубнил он, – которая назвалась вдовой убитого, и сказала, чтобы мы выезжали к ней немедленно, так как лейтенант Уилер кого-то держит под прицелом. Она сообщила адрес и прибавила, что еще необходима карета "Скорой помощи".
– А зачем, сержант?
– Потому что оба были ранены. Она сказала, что лейтенант истекает кровью, – ответил Полник.
Помощник прокурора сделал почти незаметную паузу и бросил быстрый взгляд на Крэнстона. Адвокат приятно ему улыбнулся, и мне почудилось легкое беспокойство в глазах Левина, когда он повернулся к Полнику.
– Продолжайте, сержант.
Полник описал сцену в вестибюле, которую он увидел, когда прибыл на место: Лукас опирался на стену, схватившись рукой за плечо, а я полулежал на полу в мокрых от крови брюках, сжимая револьвер, направленный на Лукаса. Сержант очень детально все изложил.
Левин предъявил пистолет и попросил Полника опознать его как оружие, найденное при Лукасе в момент ареста.
– Возражаю! – Голос Крэнстона прогремел по залу. – По показаниям самого сержанта пистолет находился на расстоянии пяти-шести футов от обвиняемого.
– Возражение принято! – Судья Клебан ударил молотком.
– Задам вопрос по-другому, – сухо проговорил Левин. – Этот пистолет вы нашли на полу, в пяти-шести футах от обвиняемого?
– Да, сэр! – Полник энергично кивнул. – Я узнаю отметку, которую тогда сделал на дуле.
Торжественно, по всем правилам, пистолет был приобщен как доказательство номер один.
– Еще один вопрос, – сказал Левин. – По чьему распоряжению вы действовали, когда следили за машиной?
– По распоряжению лейтенанта Уилера, – ответил Полник. – Вы понимаете, лейтенант считал…