Момент бури (сборник)
Шрифт:
— Что ты делаешь? — спросил Моррисон.
— Глубинные фотографии участка, — ответил робот. — Довольно трудное дело при таком освещении. Вы не могли бы подождать до утра?
— Нет!
— Ладно, придется повозиться, — сказал робот.
Он переходил с места на место, останавливался, снова шел, снова останавливался. По мере того как сумерки сгущались, глубинные фотографии требовали все большей и большей экспозиции. Робот вспотел бы, если бы только был на это способен.
— Все, — сказал он наконец. — Кончено. Вы дадите мне с собой образец?
— Вот он, — сказал Моррисон, взвесив в руке обломок золотоносной породы и протягивая его Маркшейдеру. — Все?
— Абсолютно все, — ответил робот. — Если не считать, конечно, того, что вы еще не предъявили мне Поисковый акт.
Моррисон растерянно заморгал.
— Чего не предъявил?
— Поисковый акт. Это официальный документ, свидетельствующий о том, что участок, на который вы претендуете, согласно правительственному постановлению, не содержит радиоактивных веществ в количествах, превышающих пятьдесят процентов общей массы до глубины в шестьдесят футов. Простая, но необходимая формальность.
— Я никогда о нем не слыхал, — сказал Моррисон.
— Его сделали обязательным условием на прошлой неделе, — объяснил съемщик. — У вас нет акта? Тогда, боюсь, ваша обычная неограниченная заявка недействительна.
— Что же мне делать?
— Вы можете вместо нее оформить специальную ограниченную заявку, — сказал робот. — Поискового акта для нее не требуется.
— А что это значит?
— Это значит, что через пятьсот лет все права переходят к правительству Венеры.
— Ладно! — заорал Моррисон. — Хорошо! Прекрасно! Это все?
— Абсолютно все, — ответил Маркшейдер. — Я захвачу этот образец с собой и отдам его на срочный анализ и оценку. По нему и по глубинным фотографиям мы сможем вычислить стоимость вашего участка.
— Пришлите мне что-нибудь отбиваться от волков, — сказал Моррисон. — И еды. И послушайте, я хочу «Особый старательский».
— Хорошо, сэр. Все это будет вам телепортировано, если ваша заявка окажется достаточно ценной, чтобы окупить расходы.
Робот влез в вихрь и исчез.
Время шло, и волки снова начали подбираться к Моррисону. Они огрызались, когда тот швырял в них камнями, но не отступали. Разинув пасти, высунув языки, они проползли оставшиеся несколько ярдов.
Вдруг волк, ползший впереди всех, взвыл и отскочил назад. Над его головой появился сверкающий вихрь, из которого упала винтовка, ударив его по передней лапе.
Волки пустились наутек. Из вихря упала еще одна винтовка, потом большой ящик с надписью «Гранаты. Обращаться осторожно», потом еще один ящик с надписью «Пустынный рацион К».
Моррисон ждал, вглядываясь в сверкающее устье вихря, который пронесся по небу и остановился в четверти мили от него. Из вихря показалось большое круглое медное днище. Устье вихря стало расширяться, пропуская еще большую медную выпуклость. Днище уже стояло на песке, а выпуклость все росла. Когда наконец она показалась вся, в безбрежной пустыне возвышалась гигантская вычурная медная чаша для пунша. Вихрь поднялся и повис над ней.
Моррисон ждал. Запекшееся горло саднило. Из вихря показалась тонкая струйка воды и полилась в чашу. Моррисон все еще не двигался.
А потом началось. Струйка превратилась в поток, рев которого разогнал всех коршунов и волков. Целый водопад низвергался из вихря в гигантскую чашу.
Моррисон, шатаясь, побрел к ней. «Попросить бы мне флягу», — говорил он себе, мучимый страшной жаждой, ковыляя по песку к чаше. Вот наконец перед ним стоял «Особый старательский» — выше колокольни, больше дома, наполненный водой, что была дороже самой золотоносной породы. Он повернул кран у дна чаши. Вода смочила желтый песок и ручейками побежала вниз по дюне.
«Надо было еще заказать чашку или стакан», — подумал Моррисон, лежа на спине и ловя открытым ртом струю воды.
Сирил Корнблат
Гомес
Все это случилось двадцать два года назад. В одно холодное октябрьское утро я получил от редакции задание. Ничего особенного, задание как задание — встретиться с доктором Шугарменом, деканом физического факультета в нашем университете. Не помню точно, что послужило поводом — какая-то годовщина чего-то такого: первого атомного реактора, испытаний атомной бомбы или, быть может, Нагасаки. Во всяком случае в воскресной газете должен был быть разворот на эту тему.
Я нашел Шугармена в его кабинете в квадратной готической башне, венчающей скромное здание физического факультета. Он стоял возле стрельчатой арки окна, неохотно впускавшего в комнату пронзительную глубину осеннего неба. Этакий плотный толстячок с пухлыми щеками и двойным подбородком.
— Мистер Вильчек? — расплылся он. — Из «Трибюн»?
— Да, доктор Шугармен. Здравствуйте.
— Проходите, пожалуйста, садитесь. Что вас интересует?
— Доктор Шугармен, я хотел бы узнать ваше мнение по поводу наиболее серьезных проблем, связанных с атомной энергией, контролем над атомным оружием и так далее. Что, по-вашему, здесь самое важное?
В его глазах мелькнула хитринка — сейчас он постарается сразить меня.
— Образование, — изрек он и откинулся назад в кресле — переждать, пока я приду в себя от неожиданности.
Я должным образом удивился.
— Это очень интересный и новый подход к проблеме, доктор Шугармен. Расскажите, пожалуйста, подробнее.
Он был преисполнен важности.
— Я хотел бы выразить беспокойство по поводу того, что широкая публика не понимает значения последних достижений науки. Люди недооценивают меня, я имею в виду — недооценивают науку, — потому что плохо представляют себе, что такое наука. Сейчас я покажу вам кое-что в подтверждение своих слов. — Он стал копаться в бумагах и вскоре протянул мне вырванный из блокнота разлинованный и покрытый ужасными каракулями листок. — Вот это письмо, представьте себе, было послано мне.
Я с трудом разобрал написанное карандашом послание.
«12 октября
Уважаемый господин!
Хочу представить себя Вам ученому-атомщику как молодого человека 17 лет с усердием изучающего математическую физику чтобы дойти в ней до совершенства. Мое знание английского языка не есть совершенно потому что я в Нью-Йорке только один год как приехал из Пуэрто-Рико и из-за бедности папы и мамы должен мыть посуду в ресторане. Поэтому уважаемый господин простите несовершенный английский который скоро станет лучше.
Я не решаюсь отнимать ваше драгоценное ученое время, но думаю вы иногда можете отдать минуту такому как я. Мне трудно рассчитать сечение поглощения нейтронов обогащенной бором стали в реакторе теорию какового я хочу разработать.
Реактор-размножитель требует для обогащенной бором стали