Момент истины (В августе сорок четвертого) Изд.1989
Шрифт:
Алехин взял бумажку, затем листок с русским текстом и прочел:
„Юзеф!
Да поможет тебе Бог.
Вчера вернулась Юлия. Девочка здорова.
Молимся за тебя.
Твоя сестра Зофия“
– Кто это – Юлия? – поинтересовался Алехин.
– Пока не знаем… Займись и доложи, – приказал майор лейтенанту. – Давай.
Лейтенант взял обе бумажки и положил в свою папку.
– Слушай, если ехать из Шиловичей на Каменку, первый хутор слева, у леса, – кто там живет? – спросил майора Алехин.
– Из Шиловичей на Каменку…
– Окулич, – назвал лейтенант, оборачиваясь, и осведомился у Алехина: – Зачем он вам?
– Он был связан с партизанами, – вспомнил майор, раскрывая папку с бумагами, и приказал: – Что мы о нем знаем – поделись с капитаном…
22. Подполковник Поляков
В районах Лиды и Гродно у него работали три розыскные группы, имелись и небольшие, но весьма ответственные дела, которые не хотелось кому-либо перепоручать.
Но самым важным в этой поездке было посещение двух точек по радиоигре [19] ; на одной из них, под Лидой, сегодня ночью предстояла приемка груза и немецкого агента.
Начинал эту игру почти год назад сам Поляков, и велась она – по характеру дезинформации – весьма дерзко, и в этой дерзости заключалась ее неизмеримая ценность и одновременно опасность провала. Риск возрастал с каждой неделей, с каждой переданной радиограммой, все это не могло продолжаться бесконечно, и подполковник решил присутствовать сегодня ночью, считал себя обязанным не только потому, что хотел первым беседовать с приземлившимся агентом, но и оттого, что сегодня вместо контейнеров и человека на костры вполне могли сбросить и десяток осколочных бомб – такое тоже случалось.
19
Радиоигра – использование захваченной рации и радиста для дезинформации противника.
Для Полякова, в свое время за каких-то два часа в осеннем лесочке под Вязьмой склонившего к сотрудничеству только что пойманных радиста и старшего группы, на свою ответственность тут же доверившего им первый выход в эфир, сочинявшего для них легенду и составлявшего все до единого „донесения“, эта игра была родным детищем в полном смысле слова, и размышлял о ней в это утро он более всего.
Выехав перед рассветом, он за три часа дороги из Управления ни разу не вспомнил о рации с позывными КАО. Он переключился и подумал о ней, лишь когда, не доезжая Каменки, шофер притормозил и он увидел стоявший впереди на обочине „студебеккер“ и около него двух военнопленных, автоматчиков охраны и трех офицеров. Он знал только одного из них – хромого после ранения, большеголового капитана, переводчика отдела контрразведки армии. Взяв объемистый авиационный планшет, Поляков выскочил из машины.
Хотя он склонялся к мысли, что разыскиваемые группой Алехина – агенты-парашютисты, не следовало пренебрегать и остальными версиями.
Алехин физически был не в состоянии все охватить, хотелось чем возможно ему помочь. И вчера вечером, когда пришло сообщение о ликвидации остаточной группы противника, Поляков сразу прикинул, что сумеет по дороге выкроить полтора-два часа, тем более что в его напряженном, преимущественно кабинетном образе жизни проведение следственного эксперимента – установление точного места выхода немецкой рации в эфир и поиски там вещественных доказательств – было, можно сказать, отдыхом, прогулкой на свежем воздухе.
Разведенные порознь военнопленные: долговязый Штоббе, заискивающе-услужливый штабной фельдфебель,
Офицерам и автоматчикам из роты охраны Поляков приказал тщательно осмотреть окрестность, а сам с немцами и капитаном-переводчиком занялся непосредственно участком, где, по словам Гайна и Штоббе, располагалось ядро группы.
– Die Bahre mit dem General war hier… – указывая рукой, сказал длинный худой немец. – Die Funkstelle befand sich in diesem Geb"usch… Und ich war in der Sicherung da dr"uben…
– Он говорит, что носилки с генералом стояли здесь, – перевел капитан, – рация располагалась в этих кустах, а сам он находился в охранении вон там…
– Я понял… Рация располагалась здесь… – заметил Поляков, шаря глазами по траве. – Спросите их, как раскидывали антенну.
– Wie wurde die Antenne angespannt?… – спросил переводчик. – Haben Sie es gesehen? [20]
Невысокий плотный отрицательно качнул головой.
– Nicht! [21] – поспешно сказал длинный, вытягивая руки по швам.
20
Как раскидывали антенну?… Вы видели это? (Нем.)
21
Никак нет! (Нем.)
Тощий, с ввалившимися глазами и щеками, в грязном, заштопанном во многих местах обмундировании и разбитых ботинках без шнурков, он выглядел довольно жалко. Он шел рядом с Поляковым, старательно осматривая траву, и вдруг с радостным криком бросился под куст и поднял немецкую батарейку. Подскочил к Полякову и, щелкнув металлическими оковками каблуков, протянул ему батарейку и заискивающе сказал:
– Ich bin Mechaniker, ich habe in einem Werk gearbeitet [22] .
22
Я механик, я работал на заводе. (Нем.)
– Питание для рации, – рассматривая батарейку в руке Полякова, заметил капитан. – Значит, они не врут.
– Врать им теперь ни к чему… – заглядывая под куст, сказал Поляков и поднял отрезок проволоки с маленькой вилкой. – Это тоже от рации.
– Funk, Funk!.. – радостно подтвердил длинный. – Herr Oberst, ich bitte zu ber"ucksichtigen, dass ich Mechaniker, Arbeiter bin… Ich habe drei Kinder und muss unbedingt zur"uck! [23]
Приземистый немец смотрел на него исподлобья с презрительной враждебностью.
23
Радио, радио!.. Господин полковник, прошу учесть, что я механик, рабочий человек… У меня трое детей, и я должен непременно вернуться! (Нем.)
– Аромат-то какой, – вдыхая воздух, заметил Поляков, – божественный!.. Чего он хочет?…
– Боится, что его расстреляют. Просит учесть, что он механик, словом, рабочий…
– Это я понял… – оглядывая поляну, в раздумье сказал Поляков. – Рацию развертывали здесь, но нам от этого не легче… Чтобы исключить или, наоборот, принять эту версию, нужна дешифровка перехвата… На месте задержания шифровальный блокнот не обнаружен. Здесь-то он несомненно был. Попытайтесь отыскать…
– Но… где?