Момент истины (В августе сорок четвертого) Изд.1989
Шрифт:
– Товарищ генерал, какие же тут могут быть гарантии? – в свою очередь улыбнулся Поляков. – Мало ли что может произойти! Их могут взять раньше нас прибалтийцы или территориалы [42] , они могут напороться в лесу на бандгруппу или на мину. Да мало ли что еще может случиться!.. Нет, никаких гарантий тут, разумеется, нет и быть не может…
– Я тоже думаю, что никаких гарантий нет… – перестав улыбаться, сказал Мохов. – Именно поэтому вопрос о войсковой операции не может быть исключен. Вы не учитываете один очень важный момент: возможно, имеются обстоятельства более значительные и более веские, чем все ваши доводы… – С невеселым лицом он закрыл свой блокнот и, давая понять, что разговор окончен, поднялся. – Вопрос о войсковой операции остается открытым, решать его придется в ближайшие часы и, очевидно, не нам…
42
Территориалы – территориальные
51. Оперативные документы
«Весьма срочно!
Егорову
Военнослужащие в/ч 31518 капитан Николаев Алексей Иванович и лейтенант Сенцов Василий Петрович по стабильным и функциональным признакам словесного портрета полностью идентифицируются с проверяемыми Вами лицами.
Николаев и Сенцов сегодня в 11 ч прибыли в Старосельцы, к месту прежней дислокации части, на „студебеккере“ А 3-16-34, в кузове которого находилось 22 овцы, 6 свиней и 420 кг муки-крупчатки.
Будучи порознь допрошены, Николаев и Сенцов одинаково показали:
1. Три стограммовые порции немецкого сала в целлофановой упаковке получены ими официально со склада при выезде в командировку. Такое трофейное сало в количестве примерно 30 кг было захвачено их частью в холодильнике на Белостокском аэродроме.
2. 7 августа с. г. в течение всего дня они безвыездно находились в местечке Старосельцы (5 км западнее Белостока). В р-не Столбцов как Николаев, так и Сенцов никогда не были.
3. В г. Лида они квартировали согласно направлению комендатуры по адресу: ул. Вызволенья, 6, где ночевали четыре ночи. Пятую ночь провели в Скрибовцах, в квартире начальника станции Петрицкого Витольда, у которого при освобождении Лидского р-на несколько суток находились на постое. 14 августа Петрицкий был случайно встречен ими в Лиде, а 16 августа вечером посетил их в д. 6 по ул. Вызволенья, чтобы договориться с ними насчет обмена поросенка на соль и керосин.
4. 15 августа, вечером, они оставили в погребе на хуторе севернее Шиловичей вещмешок, в котором находился копченый окорок, выменянный ими перед тем на соль.
5. Обмен трофейного имущества на живность и продукты производился ими по заданию командования части в соответствии с устным неофициальным разрешением нач. тыла в/ч 70244 гвардии полковника Самородова.
Показания Николаева и Сенцова не вызывают сомнения в достоверности. Их личность удостоверена оставленным в Старосельцах представителем в/ч 31518 капитаном Купченко, служащим вместе с ними 5 месяцев.
После идентификации и выяснения интересующих Вас вопросов Николаев и Сенцов были отпущены и убыли на машине дальше, к новому месту дислокации части, на 1-й Белорусский фронт, в р-н г. Радзымин (20 км северо-восточнее Варшавы). Протоколы идентификации и допроса высылаются в Ваш адрес.
«Весьма срочно!
Егорову
Сообщаем, что проверяемые Вами нач. ПФС в/ч 31518 капитан Николаев Алексей Иванович, 1908 г. р., урож. г. Томска, русский, беспартийный, образование незакончен. высшее и командир взвода той же части лейтенант Сенцов Василий Петрович, 1921 г. р., урож. г. Задонска, русский, член ВЛКСМ, образование среднее, действительно с 12 по 18 августа с. г. находились в командировке в р-не г. Лида с целью децентрализованной заготовки и приобретения сельхозпродуктов, для чего ими использовалось трофейное имущество, как-то: керосин, соль и немецкое обмундирование.
Как нами установлено, 7 августа с. г. Николаев и Сенцов из расположения части никуда не отлучались и находиться в этот день в р-не Столбцов никак не могли.
Немецкое сало в стограммовой расфасовке с маркировкой на целлофановых обертках: „VI. 44“ и „№ 396“ общим весом 32 кг 700 г было обнаружено при освобождении Белостока в немецком военном складе-холодильнике на аэродроме и после оприходования использовалось для питания личного состава части. 300 г такого сала было выдано при убытии в командировку Николаеву и Сенцову по накладной № 2684 от 11 августа с. г.
Капитан Николаев и лейтенант Сенцов в Красной Армии с 1941 г.; на оккупированной территории не проживали, в плену и окружении не были. Командованием характеризуются только положительно.
По имеющимся у нас данным, сестра Николаева, Гольбиндер (по мужу) Елизавета Ивановна, 1906 г. р., урож. г. Томска, в 1937 г., работая бухгалтером Красноярского горпищеторга, была осуждена за растрату по ст. 116 УК РСФСР ч. I к 2 годам лишения свободы. Срок наказания отбыла полностью. В настоящее время проживает в Красноярске, заведует хлебным ларьком.
Другими
Одновременно сообщаем, что являющаяся незаконной децентрализованная заготовка сельхозпродуктов в обмен на трофейное имущество производилась Николаевым и Сенцовым согласно устному разрешению нач. тыла в/ч 70244 гвардии полковника Самородова, о чем целесообразно информировать командование по принадлежности.
52. Алехин
Это как болезненная потеря, как похороны чего-то дорогого: работаешь по версии с полной отдачей, и все вроде выстраивается, и уже пахнет реальным результатом – и вдруг эта самая основная версия лопается, как мыльный пузырь. И ты – у разбитого корыта.
Что мы, возможно, «тянем пустышку», я почувствовал еще вчера, после разговора с Окуличем, и все же, когда сегодня под вечер позвонил из Белостока в Лиду и Поляков сообщил мне результаты проверки, я был совершенно обескуражен.
Почти трое суток мы упорно шли по ложному, как теперь выяснилось, следу. Дело оказалось столь важным, что его взяла на контроль Ставка, а спустя несколько часов обнаружилось, что у нас, по существу, ничего нет.
«Вы занимались ими за неимением лучшего, – сказал мне генерал, когда вечером я вернулся в Лиду, – за неимением более перспективного…»
Это звучало явным укором, впрочем, он даже не повысил голоса, сказал устало и огорченно.
Теперь с Николаевым и Сенцовым все было ясно. Однако даже за несколько секунд до получения ответа на запрос ни один человек, в том числе и генерал, не решился бы поставить на этой версии крест: слишком уж велико было стечение весьма подозрительных обстоятельств.
Весь этот день я провел в Гродно и в Белостоке. С утра в моем распоряжении был самолет связи, на аэродромах меня ожидали автомобили и большие оперативные группы. Если вчера «Неманом» занимались только мы трое да еще Поляков, если вчера я с великим трудом мог бы выпросить себе в помощь хотя бы стажера, то сегодня делалось буквально все: машина чрезвычайного розыска была запущена и стремительно набирала скорость.
Причем и в Гродно, и в Белостоке меня ожидали не новички вроде Фомченко и Лужнова, а розыскники из отделов контрразведки пяти армий нашего и соседнего фронтов, толковые, ухватистые ребята, понимавшие все с полуслова. Их не надо было инструктировать, от меня требовалось лишь направлять и координировать их действия.
Судя по тексту дешифрованного перехвата, наблюдение за эшелонами осуществлялось не со стороны и не на перегонах во время движения, а на станциях.
Поляков, как и обычно, оказался прав: 473-й батальон автомобилей-амфибий не следовал через Гродно или Белосток, то есть наблюдение было комбинированным – стационарное на одной из этих станций дополнялось сведениями фланёров или маршрутников, очевидно действующих в форме военнослужащих Красной Армии.
Для оперативных тылов фронта это, по сути дела, наиболее распространенная и очень трудно уловимая разновидность вражеской агентуры: располагая безупречными экипировкой, легендой и воинскими документами, они умудряются подчас неделями находиться на важнейших железнодорожных коммуникациях. При этом их продовольственные аттестаты со временем заменяются новыми, подлинными, а командировочные предписания обрастают отметками этапно-заградительных комендатур, и эти отметки, и подлинные аттестаты, и безукоризненно сработанные удостоверения личности вводят в заблуждение большинство людей, проверяющих документы.
Военная форма, безусловно, отличное прикрытие для разведки в оперативных тылах, впрочем, на том же железнодорожном транспорте встречались и более сложные, оригинальные маски.
В моей памяти еще был очень свеж случай весной в Смоленске.
Мы прибыли туда по тревоге рано утром: дешифрованная ночью радиограмма свидетельствовала о наличии на станции весьма квалифицированного наблюдателя, фиксировавшего передвижение войск и прибытие резервов – людей и техники.
В первый же день мы обратили внимание на бродившую около эшелонов пожилую женщину. Разбитые в кровь босые ноги – в начале апреля, – лицо тронутого умом человека, выбивающиеся из-под платка седоватые волосы, потухший, ни на чем не останавливающийся взгляд и повторяемое, как в полусознании, охриплым голосом:
– Сыночек родимый!.. Володинька… Кровиночка моя…
Ее уже знали на станции и не раз проверяли: и милиция, и комендатура, и транспортный отдел госбезопасности. Подошел к ней в тот вечер и я.
– Мамаша!..
Она не остановилась и даже не обернулась, и я, догнав, взял ее за локоть.
– Что вы здесь делаете?… Документы какие-нибудь у вас есть?…
Лишь когда я достал из кармана и подержал перед ее глазами армейское офицерское удостоверение личности, она наконец прореагировала: вытащила из-за пазухи грязный, замасленный мешочек и, доверчиво отдав его мне, пошла дальше вдоль путей. Я вновь догнал ее и остановил.
В мешочке кроме паспорта на имя Ивашевой Анны Кузьминичны, выданного перед войной в Орше, справки об эвакуации из этого города и профсоюзного билета находились две похоронные на старших сыновей, измятые солдатские письма-треугольнички от младшего – Владимира (его-то она и звала, бродя по станции) со штампами полевой почты и военной цензуры, выписка из истории болезни и справки двух психиатрических больниц, где она лечилась. Ни один документ не вызывал подозрений.
Она уже прижилась на станции; ее охотно подкармливали в воинском продпункте и откровенно жалели.