Моноклон (сборник)
Шрифт:
Толпа зашумела.
— Каждый патриот России — космонавт в душе! Наш президент — космонавт №1!
Толпа зааплодировала.
— А уж наш премьер — космонавт из космонавтов!
Толпа радостно заревела.
Выступающий подождал, пока шум стихнет, выдержал паузу и вдруг запел:
— Заправлены в планшеты космические карты…
— И штурман уточняет в последний раз маршрут! — тут же подхватила толпа.
— Давайте-ка, ребята, покурим перед стартом, у нас еще в запасе четырнадцать мину-у-у-ут! — подпел толпе Виктор Николаевич с шестого
Сзади в комнате, на письменном столе зазвонил телефон. Виктор Николаевич недовольно обернулся, заспешил к столу, снял трубку, приложил к уху, возвращаясь с трубкой к окну. Звонил сын Володя.
— Вов, тут у меня под окнами такое творится! Тридцать тысяч космонавтов!
Говоря по телефону, он высунулся в окно.
— А? Что? Это не бред, дорогой мой, а кра-со-та! Послушай, как поют!
Он протянул руку с телефоном из окна. Худая рука закачалась в воздухе. Виктор Николаевич подождал, потом втянул ее в комнату, приложил трубку к уху:
— Слышал? Вот! Это эти… как их… ну, идут которые? «Мы вместе»? Как их? Да! Да! Собрали тридцать тысяч, можешь себе представить? Сегодня же День космонавтики, сынок! Вот так! А? Что? Нет. А чего? Валя? Так она же в двенадцать прибудет. Да? Ну, пусть раньше, я не против. Я попозже только в булочную… Да. Хорошо, Вов. В данный момент просто прекрасно! Настроение ве-ли-ко-лепное! Готовность — номер один! Выхожу на орбиту! Да. Да. А белье завтра. Хорошо. Жду вечером.
Он нажал на трубке красную кнопку, положил ее на подоконник. За окном пела блестящая толпа:
На пыльных тропинках Далеких планет Останутся наши следы!Улыбаясь поющим вместе, Виктор Николаевич закрутил головой, оглядываясь: кто из соседей следит за происходящим? Но высунулись только молодые Рубинштейны с третьего этажа, девчонка Горбунова с четвертого и еще какая-то пара внизу. А на шестом и пятом никто окон не раскрыл.
Виктор Николаевич сжал жилистый кулак, выкинул в окно и крикнул:
— Слава героям космоса!
Рубинштейны и Горбунова услыхали, глянули снизу, замахали ему.
В дверь позвонили.
— Чего? — недовольно обернулся он.
Понял, что это Валя приперлась пораньше, как только что сообщил ему Володя.
— Твою мать… — сплюнул весенним воздухом Виктор Николаевич. — Всегда вовремя!
Качая головой, зашаркал в прихожую.
— Взбрело ей именно сию минуту… куда летит ночное такси, лети, лети, меня вези…
Недовольно бормоча и напевая, щелкнул замком, размашисто распахнул дверь:
— Валя, быстрей! Я вам щас такое покажу!
За дверью стояли трое мужчин. Один из них тут же пихнул Виктора Николаевича в грудь. Виктор Николаевич отшатнулся, попятился назад, но не упал. Трое вошли в темную прихожую, захлопнули за собой дверь.
— Хороший день, — спокойно произнес один из них, что повыше, выходя из прихожей.
— Вы кто? — спросил Виктор Николаевич, не испугавшись.
Человек приблизился к Виктору Николаевичу, снял шляпу и произнес:
— Моноклон.
Виктор Николаевич замер.
Человек был сильно пожилым, как и Виктор Николаевич. На лбу у него, прямо посередине, был вырост, напоминающий спиленный рог. Левую бровь пересекал глубокий старый шрам, отчего левый глаз смотрел совсем сквозь щелочку. Зато правый, светлосерый, глядел умно и решительно.
— Узнал, — улыбнулся Моноклон и, оглядевшись, повесил шляпу на спинку стула, не торопясь, снял свой бежевый плащ, отдал одному из вошедших с ним. Тот повесил плащ на вешалку.
Виктор Николаевич попятился в большую комнату. Моноклон пошел за ним:
— Я же обещал тебе.
Виктор Николаевич допятился до овального обеденного стола, стоящего посередине комнаты, ткнулся в него и стал. Моноклон подошел, остановился напротив. Двое встали рядом, по сторонам. Они были молодыми, крепкотелыми, в кожаных куртках, с мужественными лицами. В руке у одного парня была кожаная сумка.
— А обещанного ждут не три года, — произнес Моноклон и протянул руку.
Парень достал из сумки что-то продолговатое, завернутое в черный бархат, передал Моноклону. Тот взял и положил на стол.
— Что это? — спросил Моноклон у хозяина квартиры, кивнув на сверток.
Но лицо Виктора Николаевича словно окостенело. Стоя в своем красном шелковом халате и тапочках, он уставился на сверток.
— Валек, — скомандовал Моноклон.
Один из парней раскрыл сверток. На черном бархате лежал наконечник обыкновенной кирки. Но он был идеально отполирован и сверкал в солнечном свете, как дорогой японский меч. Валек взял этот блестящий, плавно изогнутый кусок железа, поднес к лицу Виктора Николаевича. На одной грани кирки было выгравировано:
На другой:
Виктор Николаевич уставился на блестящий металл. Моноклон заглянул в глаза смотрящего, удовлетворенно кивнул:
— Помнит.
Парни с ухмылками переглянулись. Ветер из распахнутого окна шевелил занавески с верблюдами, бредущими на фоне пальм и пирамид. За окном шумела и смеялась толпа. Но визитеры не обращали на этот шум человеческий никакого внимания.
1
Procul dubio (лат.) — Без сомнения.
2
Ad memorandum (лат.) — На память.