Мономах. Снова в деле
Шрифт:
А до встречи по-прежнему оставалась уйма времени. Отыскав в бардачке старую газету, Балахов попытался занять себя чтением. Однако это занятие ему быстро наскучило. Не придумав ничего лучшего, майор переместился поближе к месту встречи, на улицу Красина, потом совершил «круг почета» вокруг Юлиуса Фучика и остановился на параллельной улице, носившей имя классика чешской литературы двадцатого столетия.
Незаметно на город опустились сумерки. То тут, то там в окнах домов начал загораться свет, вспыхнули фонари. Балахов понимал, что это опасно — все время стоять на одном и том же месте, но, как ни старался, не мог заставить
«Нет, дорогой, — одернул он себя. — Деньжата все-таки лучше. И скоро ты это поймешь!»
Нажав на педаль газа, майор рывком оторвал машину от тротуара и, проехав метров двести по прямой, повернул на Брестскую. Добравшись до расположенного на перекрестке кафе, свернул вправо, на Фучика. На холостом ходу прокатившись еще метров пятьдесят, остановил машину и стал ждать. До назначенной на девятнадцать ноль-ноль встречи оставалось ровно пять минут.
Несмотря на охвативший его легкий невроз, Балахов был уверен на все сто, что иракцы примут его предложение. И он не ошибся.
Ровно в семь из-за поворота показался темносиний автомобиль марки «вольво». Неожиданно он резко взял влево. Выехав на встречную полосу, приблизился к тротуару и остановился, не доехав до машины Балахова метров тридцать. В салоне «вольво» было двое — водитель и пассажир. В пассажире майор мгновенно признал Мамеда. Однако ни Балахов, ни иракцы не спешили выходить из своих машин. Вначале обе стороны хотели убедиться в том, что им ничего не угрожает.
Балахов посмотрел направо, затем налево — никаких подозрительных автомобилей и праздно шатающихся молодчиков. На первый взгляд — все чисто.
«Если мне сели на хвост, то здесь должно быть не меньше дюжины «топтунов», — подумал майор. — Я сам не раз организовывал операции такого рода, так что надуть меня почти невозможно…»
Убедившись, что все в порядке, Балахов кивнул на сиденье рядом с собой, предлагая иракцам перебраться в его автомобиль. Но Мамед лишь развел руками, показывая, что ничего не понимает.
— Ну мерзавцы! — не сдержавшись, выругался майор. — Решили, значит, перестраховаться.
Он кивнул во второй раз. На этот недвусмысленный жест Мамед среагировал весьма своеобразно. Он достал откуда-то снизу дипломат и повертел им перед лобовым стеклом, мол, они сдержали свое обещание. Этот жест окончательно вывел Балахова из себя.
— Придурки! — не на шутку разозлился он. — Вы что, сдать меня захотели?!
Выждав еще минуту, майор понял, что ему вряд ли удастся заманить иракцев к себе в машину.
«Черт с вами! — уступил он. — Не идет гора к Магомету, придется Магомету отправиться к горе. А то вы сейчас такого натворите…»
Подхватив чемодан, он открыл дверцу и осторожно выбрался из салона. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что иракцы не привели за собой шпиков, не спеша двинулся к темно-синему
— Добрый вечер, добрый вечер, — как по команде закивали иракцы, при этом растянув губы до самых ушей.
— Деньги с собой?
Мамед указал пальцем на лежавший на коленях у водителя чемодан и отчитался:
— Они там.
— Все?
— Да, как и договаривались. Два миллиона.
— Отлично. — Балахов опустился на сиденье, захлопнув за собой дверцу, и на всякий случай предупредил: — У меня мало времени. Так что давайте побыстрее закончим с этим делом.
— Куда побыстрее?! — возмутился сидевший за рулем. — Мы же не женщину покупаем!
— Все нормально, — попытался успокоить своего соседа Мамед и достал небольшой прибор с болтающимися на проводах присосками. — Сейчас мы его проверим, — он повернулся к Балахо-ву. — Давай чемодан.
— Только обмен, — сухо проговорил тот.
— Ну что ты, как мальчик! — всплеснул руками сидевший за рулем.
— Только обмен, — твердо повторил Балахов.
Партнер Мамеда недовольно зацокал языком, но тем не менее передал Балахову дипломат. Майор открыл его и, увидев толстые пачки долларов в банковской упаковке, протянул ядерную установку Мамеду.
— Теперь порядок. Проверяй.
Мамед принялся закреплять на стенках чемоданчика присоски, а Балахов пересчитывать доллары. Проверка заняла у обеих сторон минут пять. Наконец Мамед по-арабски подвел итог своим исследованиям. Его голос срывался, а пальцы никак не могли справиться с простейшими замками.
— Ну, как? — уточнил Балахов.
— Настоящий.
Майор захлопнул дипломат.
— Деньги тоже, — он удовлетворенно улыбнулся и, протянув Мамеду дискету, пояснил: — Там шифр. Так что, пользуйтесь на здоровье.
— Мы очень рады, — кивнул Мамед.
— Я тоже. — Балахов открыл дверцу. — Но шампанское пить не будем… Пока.
Он выбрался из «вольво» и торопливо зашагал к своей машине.
«Теперь в аэропорт», — решил Балахов, уже совершенно позабыв об иракцах.
Миновав кафе, он вдруг остановился. Почему, и сам не знал. На мгновение Балахов задумался, все еще не понимая, что именно заставило его притормозить.
«Человек у кафе! — внезапно пронеслось в голове. — Лицо у него уж больно напряженное. С таким лицом по кабакам не ходят… И вон там, у машины еще один — блондин в светлом плаще… Болтает с девушкой, а сам зыркает по сторонам, словно волк… Черт побери, я готов дать голову на отсечение, что минуту назад их там не было. Черт побери, неужели это конец?!»
Переложив дипломат в левую руку, Балахов ускорил шаг. До машины оставалось метров десять. Майор сунул правую руку в карман пальто и нащупал пальцами рукоятку пистолета. Понимая, что у него нет никаких шансов уйти от преследователей, решил: «живым не сдамся».
«Первая пуля — тому молодчику у кафе, вторая — блондину, — мысленно прикинул он и горько усмехнулся. — Когда-то я был неплохим стрелком. А с такого расстояния может попасть даже непрофессионал. У меня нет никаких шансов уйти. Они обложили меня со всех сторон. Значит, это мой последний бой, и я должен его выиграть! Выиграть, потому что третьей пулей я убью себя…»