Монстр
Шрифт:
Джек тупо смотрел на серую металлическую дверцу лифта.
Под замочной скважиной осталось три пятнышка крови из рассеченных костяшек пальцев.
Джек опять обернулся к жене и сыну. Венди сидела, а Дэнни одной рукой обнимал её. Оба пристально смотрели на Джека, словно он был чужаком, которого они видят впервые - может статься, опасным чужаком. Он открыл рот, не вполне уверенный, что сейчас скажет.
– Это... Венди, это моя работа.
Она отчетливо выговорила:
– Ну, е...сь со своей работой.
Джек опять повернулся к лифту, просунул пальцы
На уровне груди Джека оказался пол кабины - та застопорилась на полпути к площадке. Из кабины лился теплый свет - полная противоположность нефтяной черноте уходящей вниз шахты.
Ему показалось, что он смотрит туда бесконечно долго.
– Пусто, - произнес он потом.
– Короткое замыкание, как я и говорил.
Согнув пальцы, Джек сунул их в щель за дверцей и принялся тянуть, чтоб та закрылась... потом ему на плечо легла ладонь жены - на удивление сильная. Она оттаскивала Джека прочь.
– Венди!
– крикнул он. Но та уже ухватилась за нижний край кабины и подтянулась настолько, что смогла заглянуть внутрь. Потом она попробовала подтянуться до конца, мышцы на плечах и животе судорожно вздувались. На миг результат оказался под сомнением. Ноги Венди болтались над чернотой шахты, а розовый тапочек соскользнул с ноги и, падая, исчез из вида.
– Мама!
– закричал Дэнни.
Тут она оказалась наверху - щеки горели, бледный лоб светился, как спиртовой фонарь.
– А это что, Джек? Короткое замыкание?
– Она что-то бросила, и коридор вдруг заполнился носящимся в воздухе конфетти - белым, красным, синим и желтым.
– Вот это?
Лента зеленого серпантина, выцветшая от времени до бледного, пастельного тона.
– Или это?
На ковер с диким узором приземлилась извлеченная Венди из кабины черная шелковая маска, присыпанная на висках блестками - "кошачьи глазки".
– Похоже это на короткое замыкание, как по-твоему, Джек?
– крикнула ему Венди.
Джек медленно отступил от маски, машинально мотая головой. С ковра, усыпанного конфетти, "кошачьи глазки" равнодушно смотрели в потолок коридора.
37. БАЛЬНЫЙ ЗАЛ
Настало первое декабря.
В восточном крыле, в бальном зале, на туго набитом кресле с высокой спинкой, стоял Дэнни. Он разглядывал часы под стеклянным колпаком. Часы занимали середину высокой декоративной каминной полки, по бокам которой расположились два крупных слоника из слоновой кости. В глубине души мальчик ожидал, что слоники зашевелятся и попытаются поднять его на бивни, но те оставались неподвижны. "Безопасны".
С той ночи, когда ожил лифт, Дэнни все в "Оверлуке" начал делить на две категории. Лифт, подвал, детская площадка, номер 217 и президентский люкс (оказывается не "лук", а "люкс"; вчера вечером за ужином папа читал какой-то гроссбух и он посмотрел в нем, как правильно, тщательно запомнив)
Дэнни отнес к категории "опасных". "Безопасными" были их комнаты, вестибюль, крыльцо. Судя по всему, бальный зал - тоже.
(Во всяком случае, слоники.)
Относительно
Он разглядывал часы под стеклянным колпаком. Их закрывало стекло, потому что все колесики, зубчики и пружинки механизма торчали наружу. Снаружи их огибал не то хромированный, не то стальной рельс, а прямо под циферблатом торчала палочка-ось со сцепляющим зубом на каждом конце.
Стрелки часов показывали четверть двенадцатого и, хотя Дэнни не знал римских цифр, по расположению стрелок можно было догадаться, в котором часу те остановились. Часы стояли на бархатном основании. Перед ними, слегка искаженный кривизной колпака, лежал искусно сделанный серебряный ключ.
Дэнни относил часы к тем предметам, трогать которые воспрещалось: как декоративный пожарный щит в обитом латунью шкафчике возле камина в вестибюле или высокий китайский комод у дальней стены столовой.
В нем вдруг поднялось ощущение несправедливости, сердитое возмущение, и
(мало ли, что мне нельзя трогать, наплевать, оно-то меня тронуло, верно? Оно играло со мной, так?)
Так. К тому же не слишком заботясь, чтобы не сломать.
Дэнни вынул руки из карманов, ухватился за стеклянный колпак, приподнял и отставил в сторону. Он позволил себе одним пальцем быстренько провести по механизму. Указательный палец легко скользнул по колесикам, а зубчики оставили на его подушечке вмятины. Дэнни взял серебряный ключ. Он был неудобно маленьким для взрослого, но отлично подошел пальцам малыша. Мальчик сунул ключ в замочную скважину посреди циферблата. Тот устойчиво вошел на место с едва уловимым щелчком, который Дэнни скорее ощутил, чем услышал.
Конечно, вращался ключ вправо, по часовой стрелке.
Дэнни поворачивал его, пока тот не застопорился, и тогда вынул. Часы затикали. Зубчики завертелись; описывая полукружья, из стороны в сторону заходило большое спусковое колесо. Стрелки ожили. Держа голову абсолютно неподвижно, широко раскрыв глаза, можно было заметить, как минутная стрелка поползла к часовой. До места их встречи следовало преодолеть около сорока пяти минут. До полуночи.
(И над всем воцарилась Красная Смерть.)
Мальчик нахмурился, а потом отогнал эту мысль. Она не вызывала у него никаких ассоциаций и ничего для него не значила.
Он опять вытянул указательный палец и подтолкнул минутную стрелку к часовой отметке, снедаемый любопытством - что же произойдет. Кукушки в часах явно не было, но в них зачемто поместили стальной рельс.
Раздалась короткая серия щелчков, а потом часы принялись вызванивать вальс Штрауса "Голубой Дунай". Начал разматываться рулон пробитой дырочками ткани шириной не более двух дюймов. Поднимались и опускались маленькие группки латунных молоточков. По стальному рельсу из-за циферблата выплыли на всеобщее обозрение две фигурки - балетные танцовщики. Справа - юноша в черном трико и пуантах, слева - девушка в пышной юбочке и белых чулках. Изящно изогнутые руки образовывали над их головами арки. Куклы сошлись на середине, перед римской шестеркой.