Монстр

На плите в жаровне булькало тушёное мясо. Мария высыпала в жаровню нарезанные овощи, перемешала деревянной ложкой, пританцовывая и напевая в такт музыке, звучащей в наушниках. Роль домохозяйки ей очень нравилась и душу грела надежда, что больше никогда не придётся вернуться к бухгалтерской работе. Муж не настаивал, а у неё не было желания. Тем более с детьми было столько забот, что какая там работа. В свои тридцать два она отлично выглядела – миниатюрная, стройная темноволосая с большими выразительными карими глазами. Прекрасной физической форме способствовали регулярные пробежки и спортзал. Сегодня она собрала волосы в конский хвост для удобства и хлопотала на своей просторной суперсовременной кухне в предвкушении вечера. Дети отправились к бабушке, матери Стаса, и возможно, удастся устроить с мужем романтический ужин при свечах. Упаковка свечей стояла на полке, ожидая своего часа. Муж в последнее время много работал, и они практически не общались. Поскольку впереди были выходные, Мария

решила восполнить недостаток общения и романтики в их отношениях. Еще Стас любил поесть, а что может лучше растопить сердце мужчины, чем ужин, приготовленный собственноручно любимой женой. Венцом ужина должен был стать обожаемый мужем яблочный пирог по рецепту его матери. И пусть только попробует заявить, что его мама готовит лучше. Мария сверилась с рецептом, закреплённым магнитом на холодильнике, отделила из общей массы кусок теста, скатала из него шар, потом раскатала скалкой на рабочей поверхности стола и, отложив скалку, повернулась к мойке, чтобы вымыть руки. Из её груди вырвался вскрик, когда она уткнулась в грудь мужа, появившегося у неё за спиной из ниоткуда.

– Ты, ты меня напугал, – выдохнула она, отшатнувшись. Её рука машинально потянулась к груди, словно чтобы проверить, на месте ли сердце.

Её муж, Станислав Крапивцев стоял и смотрел на Марию своими зелеными глазами с красными воспаленными от ночной работы белками, покрытыми красными прожилками сосудов. Было видно, что мужчина только что с улицы и ещё не успел переодеться: в синем костюме, рубашке розового цвета с жестким воротником и тёмно-синем галстуке. Мария отметила, что его борода Верди – округлой формы с частично выбритыми щеками довольно запущена, а пышные усы, обычно идеально уложенные, топорщились и решила: «Совсем заработался». Стас был финансовым консультантом, что-то связанное с инвестициями и снижением рисков. В последнее время на работе у него были какие-то проблемы. Муж много работал днем, а ночи проводил за компьютером, стремясь наверстать то, что не успел сделать на работе. Её такая маниакальность пугала. Спал ли он вообще последние дни? Если судить по покрасневшим глазам, то ответ – нет. Мария прошла к мойке, принялась мыть руки и поинтересовалась:

– Стасик, ты чего так рано? Я ещё ничего не успела приготовить.

Муж молчал в ответ, но на его лице быстро расползлась пугающая, невероятно широкая улыбка, напоминающая усмешку приговорённого к смертной казни и потерявшего разум преступника. Любой здравый человек от такой улыбки с криком кинулся бы бежать прочь. В его взгляде горел жестокий сумасшедший восторг, и вместе с тем читалась запредельная тоска и обречённость. Когда Мария вытерла полотенцем руки и начала поворачиваться, улыбка моментом спрыгнула с его лица, а покрасневшие глаза потухли.

Она прильнула к нему, подтянулась на носочках и поцеловала в щеку, нежно проворковав:

– Зая, устал наверное?

Муж никак не прореагировал на её действия. Он всё так же смотрел на неё с отсутствующим выражением. На его широких щеках горел лихорадочный румянец, какой обычно появляется после прогулки по морозу. С удивлением и раздражением Мария заметила, что муж прошел на кухню в туфлях. Такого на её памяти ещё не было.

«Придется опять пол мыть», – промелькнуло у неё в голове, когда Стас глухо спросил:

– Где дети?

– Твоя мама их забрала. Я подумала, что это хорошая идея, – она посмотрела на его туфли осуждающе. – Зая, ты забыл разуться! Я только что помыла пол.

Вместо извинений или оправданий, он схватил со стола фигурную скалку, изготовленную на заказ из ореха, и резко ударил супругу по голове. Её руки взметнулись к лицу. В широко открытых, удивлённых глазах застыл немой вопрос: «За что?» Боли ещё не было. Он бесцеремонно перехватил её руки и стал иступлено наносить удар за ударом с искажённым жуткой улыбкой лицом. В этой улыбке не было веселья, а только тоскливая злость, ужас и помешательство. Мария, теряя сознание, упала на пол вся в крови. Кровь брызнула на светло-кремовый кафель стены. Стас ударил ещё несколько раз уже лежавшую на полу жену и остановился, тяжело дыша. Безумная улыбка сошла с его лица. Проваливаясь в темноту, Мария подумала: «С кем же теперь останутся дети?» Стас ещё некоторое время постоял так, глядя на жену, потом бросил скалку, умылся в раковине, чтобы смыть кровь, запятнавшую лицо и руки, а затем отправился в спальню и переоделся в чёрные спортивные штаны, белую футболку и чёрный лонгслив. Туфли он заменил на кроссовки. Испачканный кровью костюм валялся на полу. Стас спокойно топтался по вещам, даже не замечая этого. Вернувшись на кухню, он вновь посмотрел на жену. От разбитой головы женщины по серой плитке стало расползаться кровавое пятно. Он беспокойно огляделся, приметил упаковку свечей, взял одну и поджёг фитиль лежавшими рядом здесь же на полке спичками. Тоненькое пламя свечи заколебалось от его дыхания. Он поставил зажжённую свечу на стол, далее деловито проследовал к плите, выдернул шнур из розетки, погасил конфорки, а затем открыл их. Самостоятельно газ не шёл из-за защитной автоматики. Тогда мужчина поменял планы и открутил гибкую подводку газа к плите у счётчика, предварительно обернув гайку полотенцем, чтоб не скользили пальцы. Газ с тихим шипением стал наполнять комнату. Стас ещё раз внимательно посмотрел на жену. Мария не подавала признаков жизни. Окровавленное лицо распухло. Сломанный нос поменял форму. Кожа на лбу была страшно рассечена. Из ран лениво стекала кровь. Кровавое пятно на полу у головы женщины стало больше. Грудная клетка не двигалась в такт дыханию. Проверять пульс он не стал. Это было уже неважно. Более не задерживаясь, Стас ринулся на выход. Он торопился. Хлопнула входная дверь и в квартире наступила тишина, нарушаемая лишь лёгким шипением выходящего из трубы газа.

Стас с пустым взглядом сидел в своем джипе перед домом. Он напоминал греческое изваяние, а не живого человека. Мысль напрочь отсутствовала в его глазах. Зазвонил телефон. Стас механически включил звонок на громкую связь. Возбуждённый мужской голос забасил из динамиков: – Стас! Ты чего не отвечаешь на звонки? Надо решать проблемы! Я не понимаю твоего поведения. Можно же что-то исправить. Ты можешь взять кредит. У тебя есть какое-то имущество. В конце концов, одолжи у родственников.

– Тупица! – прошипел Стас с ненавистью.

– Я не расслышал, – произнес собеседник и добавил, – я сейчас подъеду к тебе, и мы всё обговорим. В офисе ты сказал, что едешь домой. Я уже рядом.

Разговор прервался. Стас посмотрел на телефон и вдруг с ненавистью стал бить им о приборную панель, вцепился обеими руками, пытался разорвать и выл, как раненый пес: – Я, сука, уже по уши в долгах! Ты ни хрена ничего не понимаешь, о каких суммах идет речь! Какие кредиты?!

Из его рта летели слюни и пачкали лобовое стекло. Он мгновенно успокоился, заметив как к дому подъехала чёрная Тойота Камри начальника финансового департамента. Из неё выбрался пухлый взбудораженный мужчина в белой рубашке и чёрных брюках, из-под которых виднелись лакированные туфли. Он стал оглядываться, пытаясь определить, куда ему идти дальше. Затем над его головой, в квартире на восемнадцатом этаже прозвучал взрыв. Сработала сигнализация у всех находившихся на стоянке машин, а сверху посыпались обломки и осколки стекла. Мужчина испуганно присел, прикрыв голову руками, потом посмотрел вверх на развороченную квартиру. В общем шуме и гаме он не слышал, как Стас завёл двигатель и вдавил в пол педаль газа всё с той же безумной улыбкой. Визг покрышек заставил мужчину повернуться, но было уже поздно. Зелёный джип сбил его на полной скорости, а потом проехал по телу и затормозил. Поразмыслив, Стас дал задний ход и ещё раз переехал начальника, приговаривая: – Что, есть ещё вопросы?!

Из подъездов высотки стали выбегать люди, взбудораженные взрывом. Все смотрели наверх. Кто-то снимал происходящее на телефон. Стас развернулся и медленно покатил к выезду со двора.

Бабушка Виктория Сергеевна была женщиной мощной и решительной. У такой просто так не проскочишь. Спуску внукам она не давала и те понимали, что выказывать свои капризы перед ней бесполезно. Лучше делать то, что говорит. Даже через не хочу. Дисциплина в доме была почти военная. Дети воспринимали поездку к бабушке как ссылку. Виктория Сергеевна еще при входе отбирала любые гаджеты, а просмотр телевизора расписывала строго по часам в зависимости от достижений в сельскохозяйственных работах на огороде. Дед полковник относился к внукам намного мягче, поэтому не допускался к процессу воспитания. Этим утром Виктория Сергеевна после завтрака раздала им задания, а ближе к обеду проверила выполнение. Не обошлось без замечаний: восьмилетний Фёдор плохо прополол морковь, а шестилетний Костик мало нарвал паслена. Фёдор хотел спросить бабушку, знает ли она о комитете по правам ребенка, но быстро передумал, смекнув, что этот вопрос может повлечь за собой лишение просмотра телевизора. Отчитав внуков, Виктория Сергеевна велела им мыть руки и идти обедать. На кухне, облаченная в домашний бежевый халат из велюра, с завитыми рыжими волосами, она, несмотря на робкие возражения, положила детям гречневой каши с мясом и наливала компот в тот момент, когда на кухню вошел их отец. Фёдор сразу заметил, что с папой что-то не так. Этому было несколько причин. Первая – его родитель всегда был днем на работе. Вторая – он никогда не смотрел на них с братом так, будто впервые видит. И последнее – красные глаза отца, напоминающие глаза вампира. Баба Вика ничего такого не заметила, а напротив обрадовалась его приходу: – Стасик! Как ты здесь!? Ты же должен быть на работе! На обед что ли заехал?

– Привет папа! – радостно прокричал со своего места Костик, размазывая по тарелке ложкой кашу. Есть «нормальную еду» он не любил, а поэтому как мог растягивал «удовольствие». Следствием этого была сильная худоба. Бабушка обыкновенно говорила, что его на просвет видно, называла головастиком. Рыжий как одуванчик, в веснушках Костик лицом походил на отца, а волосы ему достались бабушкины. Фёдор считал, что именно поэтому младший брат являлся любимчиком в семье. Сегодня отец странным образом проигнорировал приветствие Костика. Он стоял, смотрел на них и словно не видел.

– Я сегодня не работал, – наконец глухо произнес Стас после затянувшейся паузы, не спуская с детей покрасневших глаз.

– А как ты спишь? – обеспокоенно поинтересовалась Виктория Сергеевна. Она деловито поставила перед детьми бокалы с компотом, вазу со сдобными сухариками, а другую – со свежим малиновым вареньем.

– Я не помню, когда спал последний раз, – отозвался Стас, в то время как его взгляд медленно и задумчиво блуждал по комнате.

– Кашу будешь? – спросила Виктория Сергеевна, выставив на стол еще одну тарелку.