Монстры большого города

Кэмерон Пирс

Не получив ответа, незнакомец касается моей груди. Щипать или мять её он даже не пытается. Лишь проводит указательным пальцем сверху вниз, остановившись в том месте, где остался рубец от крюка.

– Кто сделал это с тобой? – следует новый вопрос.

Начинаю злиться, но стараюсь этого не показывать. В чём дело, больной урод? Хотел отведать свежатинки, а приходится довольствоваться объедками с чужого стола? Ну извини, что разочаровала! Жизнь полна сюрпризов, и далеко не всегда они приятные.

– Заканчивай побыстрее, - говорю я, стараясь, чтобы голос звучал максимально равнодушно.

Незнакомец хмурится, касается скальпелем

моей щеки, но пускать кровь не торопится.

– Как тебя зовут? – интересуется мой палач.

– Лиза, - вру, не моргнув глазом.

– А фамилия?

– Симпсон.

Бородач не меняется в лице, но я отчётливо вижу, что он мне не верит. Убрав скальпель, палач достаёт телефон, и отстёгивает верхний ремень.

– Не двигайся, - приказывает незнакомец, и делает несколько фотографий.

Нарушив приказ, начинаю мотать головой, и замечаю каталку с инструментами. Сразу понимаю для чего, а точнее для кого они предназначены. По спине пробегает неприятный холодок, а сердце начинает биться быстрее. Понимаю, что скоро произойдёт, но принять этого не могу. Пока думаю, как бы спровоцировать ублюдка покончить со мной одним ударом, псих касается моей шеи, и давит на сонную артерию.

– Отдохни, - слышу напоследок, прежде чем потерять сознание.

3

БЕН

Заведя машину, торопливо покидаю ферму. Всё прошло совсем не так, как я рассчитывал. Ничего не сделав, “фурия” испортила мне весь вечер. И всё из-за проклятых отметин на теле. Как я и подозревал, на спине они тоже есть. Понятия не имею, через что прошла эта девчонка, но что такое боль, ей известно не понаслышке. Даже Рамон умолял меня сохранить ему жизнь. “Фурия” делать этого не стала. Она пыталась казаться непробиваемой, но это всего лишь маска. Я заметил страх в её глазах, когда она увидел инструменты. Стоило подробнее обо всём её расспросить, прежде чем вырубать. Разговор по душам у нас бы не получился, но когда нужно что-то узнать, я могу быть очень убедительным. Одна минута со мной – и девчонка рассказала бы всё, как на исповеди. Но проводить допрос нужно с холодной головой, иначе могу увлечься, и превратить “фурию” в одно сплошное месиво, которое потом и мать родная не узнает. Прежде чем сделать следующий шаг, мне необходимо выпустить пар. К счастью, в Элдер Сити есть человек, который может мне помочь.

Снизив скорость, достаю телефон. Отыскав нужный номер, звоню Хэнку Даггану. Старик отвечает после третьего гудка.

– Слушаю, - слышу из трубки знакомый скрипучий голос.

– Привет, Хэнк.

– Ушам своим не верю. Бенджамин, мать его, Элмерс! Давненько я тебя не слышал.

– Почти два месяца.

– Чего хотел? Решил тряхнуть стариной, и кости размять? Или стало скучно, и захотел поболтать со стариком?

– Первое. Есть какие-нибудь варианты на сегодня?

– Есть. Первый вариант – через час. Второй – через полтора. Если созреешь, подходи. Дорогу ты помнишь.

– Обязательно подойду.

Когда-то Хэнк был довольно известным тренером по бейсболу, но со временем превратился в никому не нужного одинокого ворчуна. Кроме подобранного на улице старого пса, у Хэнка не было никого: ни друзей, ни семьи. Дагган владел стареньким кинотеатром, остро нуждающимся в ремонте. Но основной доход старику приносила арена в подвале, на которой время от времени проходили подпольные бои. Правила просты, и легко запоминаются: сильно не калечить и не убивать. Сломать противнику нос, руку или ногу сам Бог велел. Зрители такое очень любят. Посмотреть, как два диких маргинала остервенело лупят друг друга, приходит не только всякое отребье, но и люди посолиднее. В случаях, подобных этому, арена помогает не только выпустить пар и привести мысли в порядок, но и неплохо заработать, сделав удачную ставку.

Заскочив к себе, избавляюсь от густой растительности на голове и подбородке. Когда на тебя несётся злобная обезьяна, попадающие в глаза волосы сильно мешают. Не стоит облегчать задачу потенциальному врагу. Взяв всю наличку, еду к Даггану.

Народу в подвале собралось прилично. В основном, ирландцы. Любят они смотреть, когда другие избивают друг друга в кровь, когда сами не заняты тем же самым. Облокотившись о перила, стою у лестницы, и дожидаюсь Хэнка. Рядом с ареной, представляющей собой просторную клетку с железными прутьями, трётся раздетый по пояс лысый двухметровый верзила. Подозреваю, что это его физиономию мне предстоит подкорректировать.

– Геракл. Новый любимец публики, - слышу позади голос Хэнка.

Поворачиваюсь к нему лицом, и передаю толстую стопку купюр, обмотанную белой ленточкой.

– Всё на меня.

Хэнк забирает деньги, кладет в рот сигарету, зажигает её, и начинает дымить.

– Два месяца – приличный срок. О тебе уже наверняка все позабыли, - бормочет Дагган, встав рядом.

– Я за славой не гонюсь – предпочитаю наличные.

– Если повалишь этого бычару, то будут тебе и слава, и наличка. Но так, на всякий случай: одному из последних своих соперников Геракл повредил позвоночник. От медицины я далёк, но что-то мне подсказывает, что если бедолага и сможет ходить, то только под себя.

Поворачиваюсь к Хэнку лицом, и уточняю:

– Правила поменялись?

– Нет. Просто дерьмо случается.

Чертовски верно подмечено. Если бы всё шло идеально, от “фурии” остались бы только воспоминания. Отец своих жертв разбирал на части, раскладывал по небольшим пакетам, сжигал в печи, топил в болоте или скармливал диким животным. Я же предпочитаю бочки с кислотой. Её на ферме было в избытке. В прошлом месяце я угнал фургон, и обнёс склад с химикатами. Чтобы запутать полицию, пришлось полностью забить машину, взяв не только необходимые ингредиенты, но и всего понемногу. И это сработало. Копы решили, что кому-то понадобилось сырьё для крупной партии, и принялись жёстко трясти всех варщиков метамфетамина в городе. Единственной зацепкой был угнанный фургон, но его я утопил в болоте.

– Если дерьмо случится и с Гераклом, я не сильно расстроюсь, - едва слышно бормочет Хэнк, сделав паузу между затяжками.

Приняв услышанное к сведению, разминаю кулаки, снимаю куртку, передаю её Даггану, и неторопливо спускаюсь вниз. Самое время скинуть сына Зевса с Олимпа.

АНДЖЕЛА

Жёсткая кровать без одеяла, подушка, каменные стены, тазик с водой, маленькое пластиковое ведёрко в углу, железная дверь с окошечком, зеркало на стене, одна единственная лампочка на потолке. Вот и всё, что есть в моей камере. Непонятно почему, но я всё ещё жива. Чёртов псих не просверлил мне дырку в черепе, ничем не прижёг, не срезал кожу, даже скальпелем ни разу не полоснул. Неприятного привкуса во рту нет, жжения между ног – тоже. Ублюдок даже одеть меня удосужился. Не во что-то нормальное, а в то, в чём я и была. Ну и ладно, хотя бы так.