Мор
Шрифт:
– Так получилось? – хмыкнул Дрозд и потянул носом воздух: – А от тебя, командир, часом, не духами маркизы попахивает?
– Гони давай! – потребовал я. – Нам, край, до рассвета обернуться надо!
– Толково, знатное алиби себе обеспечил, – хохотнул усач и забрался на козлы. – Н-но! Пошли!
Карета затряслась на кочках, и я поудобней развалился на сиденье, но сна не было ни в одном глазу. Понемногу начало накатывать беспокойство и, как обычно в таких ситуациях, захотелось, чтобы все побыстрее закончилось.
Беспрестанно
– Гуго, быстрее давай!
Дремавший на стоявшей во дворе телеге фокусник приподнялся с соломы, шумно зевнул и взялся за поводья.
– Пошла! – понукнул он лошаденку, и та, недовольно прядая ушами, выкатила повозку на улицу.
– Снял вот халупу, – махнул Гуго рукой в сторону темневшего в ночном мраке домишки. – Отсюда до места недалече…
– Берта где? – забеспокоился я.
– Здесь я, – выступила из кустов циркачка. – Телегу с собой брать обязательно? Как бы соседи не всполошились.
– Обязательно, – подтвердил Дрозд, успевший загнать карету во двор и вернуться к нам.
– Тебя не спрашивали, – огрызнулась Берта.
– После отвезете тела за город и сбросите в затопленные штольни. Валентин объяснит, как проехать.
– К чему такие сложности? – зевнул Гуго.
– Мертвецы должны раствориться в воздухе, ясно вам? Просто исчезнуть.
– Как скажешь, – пожал плечами фокусник и поторопил нас: – Забирайтесь уже быстрее! Скоро ночь кончится! – Он взмахнул поводьями, и лошаденка покатила телегу по улице. – Вот прихватят нас стражники с трупами, хлебнем лиха.
– Ты уж постарайся, чтоб не прихватили. – Я уселся рядом с Дроздом и свесил ноги. – Внутрь пойдем мы с Валентином. Сначала разберемся с хозяином, потом с его гостями. Берта, ты карауль на заднем дворе. Гуго, останешься на улице. Дождешься сигнала и сразу подгоняй телегу к дому. Заметите что-нибудь подозрительное – действуйте по обстоятельствам.
– Как забираться будем? – уточнил усач.
– Через окно. Днем немного повозился с рамой, проблем не будет.
– Ясно.
– Вот и хорошо. А теперь слушай и запоминай. – Я постарался припомнить все свои перемещения по дому и начал инструктаж: – Как залезем в окно, прямо не иди. Посреди комнаты стол, на нем куча кувшинов – толкнешь, нашумишь. Двигайся вдоль стен. Пять шагов вправо, потом одиннадцать и снова поворот. Через шесть шагов будет дверь. В коридоре осторожней – там половицы скрипучие, ступай только у самых стен. Идем налево, вход в хозяйскую комнату в семи шагах. Туда не ломись – сам справлюсь. Еще через пять шагов – гостевая. Один не лезь, дождись меня.
– Кровати там как стоят? – уточнил Валентин.
– У боковых стен напротив друг друга. Шесть шагов от двери, потом три в любую сторону и окажешься у изголовья.
– Вроде понятно все. Главное, чтобы соседские собаки не всполошились.
– Да нет там цепных псов поблизости. Через два дома только, – влез в разговор Гуго. – А теперь выметайтесь. – И он натянул поводья, остановив телегу на перекрестке.
– Идем! – поторопил я подельников, и мы зашагали к нужному дому.
За одним из заборов забрехала собака, и к ее лаю немедленно присоединились шавки на соседних улицах. Но впереди царила тишина, и мы поспешили дальше. А когда укрылись в густой тени вишневых деревьев и через щели в заборе стали изучать халупу галантерейщика, лай начал понемногу стихать.
– За мной! – не заметив ничего подозрительного, скомандовал я и поднырнул под ворота. Подбежал к дому, прижался спиной к стене и указал Берте на задворки: – Карауль у калитки! – Присел под окном и стянул сначала один сапог, потом другой. – Валентин, разувайся!
Девушка скрылась во мраке, тихонько выругавшийся усач избавился от обуви, и мы на пару приоткрыли раму и забрались внутрь. Постояли, напряженно вслушиваясь в ночные шорохи, а потом я шагнул вбок и едва не растянулся, наступив на кувшин. Не сними обувки, – точно бы нашумел.
– Осторожней! – предупредил я усача и двинулся дальше. На пятом шаге повернул и в обход стола прокрался к выходу. Высунулся в коридор, дождался Валентина и, бесшумно ступая босыми ногами вдоль стен, подобрался к хозяйской комнате. Расслышал сиплый храп и подтолкнул усача: – Проходи…
Сам проскользнул в дверь, обошел светлое пятно свалившейся на пол подушки и встал у кровати, на которой мерно посапывал растянувшийся во весь свой рост хозяин.
Подняв подушку, я накрыл ею лицо жертвы и уверенным движением вогнал узкий клинок меж третьим и четвертым ребром. Сразу навалился сверху, и судорожно дернувшийся человек захрипел и засучил ногами, сбрасывая с постели одеяло. Впрочем, силы скоро оставили его, и он обмяк.
Первый готов.
Удостоверившись в смерти галантерейщика, я вытер нож о перину и вышел к дожидавшемуся меня в коридоре Валентину. Указал ему направо, пропустил вперед и двинулся к кровати у противоположной стены. Поудобней перехватив рукоять ножа, подался вперед и ошарашенно захлопал глазами: постель оказалась пуста!
За спиной послышался шорох, плеск хлестанувшей крови сменился бульканьем вырывавшегося из распоротой глотки дыхания, и после короткого хрипа в комнате вновь воцарилась тишина.
– Ты чего? – миг спустя оказался рядом Валентин. – Чего стоишь?
– Где еще один? – ухватил я его за грудки. – Точно все трое домой вернулись?!
– Отпусти! – прошипел Дрозд. – Сам видел, как они возвращались!
Я оттолкнул его, задумчиво глянул на заправленную постель и, вспомнив об увиденном днем гамаке, не удержался от ругательства: