Море и берег. Сага о Скаре. Книга вторая
Шрифт:
Пройдя в свою магическую каюту, я тут же занялся шкатулкой, только что найденной в тайнике шкиперской каморки. Подняв ее крышку, я убедился в том, что она до краев была полна золотыми флоринами. Их оказалось ровно тридцать тысяч! Мне хотелось бы вам честно признаться в том, что такая находка стала второй серьезной удачей в этой моей новой жизни на Тринидаде! Мне повезло обнаружить шкиперский тайник со шкатулкой, полной золотых флоринов, неожиданно для самого себя я стал обладателем весьма значительной суммы денег! Но этих денег все равно не хватало на то, чтобы завтра утром я мог бы сделать хотя бы авансовый платеж по договору о ремонте биремы. Мне также не хватало десяти тысячи флоринов, которые я пообещал выплатить за судовые документы на бирему «Весенняя Ласточка».
Так что мне очень здорово повезло, но найденными деньгами я все равно не мог бы расплатиться с предстоящие мне завтра платежами. Да и после такого серьезного подарка судьбы мне надеяться вообще было больше не на что! Разве что не попытаться вернуться в шкиперскую каморку и там возобновить свои поиски второй шкатулки?! Но, как вы сами знаете, что удача дважды в одни и те же руки не приходит! Да и было бы глупо надеяться на то, что в шкиперской каморке после такого разора могла бы сохраниться еще одну шкатулка с деньгами! В данном случае, как об этом старпом Борг любил говорить, мне следовало бы рассчитывать только на самого себя!
Я шкатулку с деньгами поставил на палубу, сам сосредоточился и в своем сознании воспроизвел вторую аналогичную шкатулку. В мою голову сами собой пришли слова краткого заклинания. Эти слова я мысленно произнес медленным речитативом. Мои руки сами собой поднялись кверху, а затем снова упали на мои колени. Закончив чтение заклинания, я открыл глаза свои, а руки потянул к шкатулке, собираясь ее поднять с палубы. При этом в моем сознании отчаянно билась мысль о том, что эта моя ворожба не удалась! На полу должна была лежать всего лишь одна шкатулка! Но, когда я посмотрел вниз на пол, то успел увидеть, как от моих рук к этой шкатулке вдруг протянулась и сразу же пропала ярко-зеленая дуга.
От полной неожиданности, а также от большой яркости свечения зеленой дуги, я всего лишь на долю секунды прикрыл оба своих газа. Когда же я их снова открыл, то у моих ног на палубе лежали две совершенно идентичных шкатулки! Не могу сказать, сколько времени я просидел с обеими руками, протянутым к обеим шкатулкам, решая, которая из них ранее принадлежала шкиперу! Или какая теперь из них стала моей шкатулкой?! Я долго присматривался к обеим шкатулкам, смотрел и никак не мог решить, чем же именно они отличаются друг от друга?!
3
И на этот всего лишь третий день своей свободы от рабского ошейника я утро встречал, стоя в полном одиночестве на верхней палубе «Весенней Ласточки», терпеливо ожидая появления валенсийских купцов на борту биремы.
Взгляд с палубы биремы на все то, что в данный момент происходило на причале у сходен биремы, как бы подтверждал мою мысль о том, что герцог Форенкульт вступил в исполнение своих новых служебных обязанностей. У сходен биремы все еще продолжалась кутерьма с возвращением в родное лоно пьяных личностей, желающих продолжить свою службу матросами в экипаже моей биремы. Герцог, а теперь уже и майор Форенкульт у этих самых сходен продолжал прием и одновременно лечение пациентов. Иными словами, он в это утро пока еще оставался корабельным врачом и одновременно становился командиром роты морской пехоты. Он пока еще не получил письма-патента на офицерское звание, но, видимо, решил его не ожидать и уже приступил к формированию своей роты. Я собственными глазами наблюдал за тем, как к нему помимо подносимых на носилках пациентов, то и дело подходили качки, очертаниями своих мощных фигур они напоминали тех самых валенсийских докеров, за работой которых вчера я имел возможность наблюдать.
Приведя в сознание очередного пациента, только что принесенного на носилках, майор Форенкульт одновременно о чем-то переговаривался с одним из таких качков. После короткого разговора с майором бывший докер от него отходил, почесывая свой затылок, о чем-то размышляя. Обе очереди к герцогу Форенкульту неспешно, но и не очень-то равномерно продвигались вперед.
Впервые мне пришлось наблюдать подобный порядок на причале рядом со своей с биремой. Ни тебе диких криков, ни тебе громких стонов и воплей матросской пьяни, приходящей в сознание от нашатырного спирта.
С каждой минутой мне становилось скучно и неинтересно наблюдать за работой майора Форенкульта. Я уже было собрался зевнуть, даже свою правую руку поднес ко рту, чтобы ладонью из-за скромности его прикрыть, как в этот момент увидел своего старшего помощника Борга, вернее, его зеленую тень. Разумеется, я с вами соглашусь в том, что люди никогда не бывают зелеными тенями, так как природа подсуетилась и наши тени всегда и повсюду черными силуэтами следуют за нами! Но могу утверждать с рукой на Библии, что в то утро я наблюдал тень старшего помощника Борга и она все же была зеленой!
Заметив, что я его увидел, зеленая тень скорчилась в гримасе от дикой головной боли. Но к герцогу Форенкульту она за помощью так и не подошла, а попросту с верхней палубы биремы сиганула в океан. Я уж было собрался свистать всех наверх и спасать своего Борга, но вовремя спохватился и сообразил, что никого из тех, кого можно было «свистать всех наверх», пока еще в природе не существовало. Экипаж биремы «Весенней Ласточки» только вчера прекратил свое существование, так что нового экипажа у нее пока еще не было! Сам же я плавать не умел, но, тем не менее, подошел к краю палубы, чтобы с нее сигануть в океан вслед за своим старшим помощникам. Ведь, его же требовалось спасать! В этот момент Борг живым и здоровым, но с легкой зеленой тенью на лице, всплыл на поверхность океана и размашистыми саженками поплыл прочь от биремы.
Бросив взгляд на то, что продолжало происходить на причале у сходен биремы, я обратил внимание еще на одну интересную вещь. Один из качков после разговора с майором или с герцогом Форенкультом, с плеч сбросил свою рабочую робу и, оставшись в одном тельнике с черно-желтыми полосами, приступил к исполнению обязанностей дневального матроса, встав у сходен. Таким образом, это позволило мне прийти к пониманию того, что герцог Форенкульт все-таки согласился принять мое предложение. За одну только ночь он разыскал валенсийских докеров и сделал им деловое предложение поступить на службу в его роту морской пехоты.
Я вернулся в свою магическую каюту, существовавшую только в моем воображении. Если вы ее попытались бы разыскать на биреме, то сколько бы вы не искали, никогда не смогли бы ее найти. Мне захотелось поспать еще один часок до момента появления валенсийских купцов на биреме. Они должны были бы прийти вместе со своим нотариусом. Последние деньки в этой магической каюте мне жилось легко и привольно, ни один человек в мире Тринидада не смог бы меня найти потревожить мой отдых. Только Борг, мой старший помощник. Иногда вместе со мной поводил в этой каюте время.