Море Щитов

Райс Морган

Рис перевернул свиток и показал восковую печать.

Оба стражника неуверенно переглянулись между собой. Рис стоял с бешено колотящимся сердцем, надеясь на то, что они не заменят, как плохо на нем сидит униформа, что они поверят в этот свиток, что они сделают шаг в сторону. Если же нет, он убьет их обоих своим кинжалом, спрятанным на поясе. Хотя в этом случае Рису никогда не удастся пробраться в каюту, учитывая других солдат, снующих туда-сюда.

Рис ждал с бешено бьющимся сердцем, и это были самые долгие мгновения в его жизни.

«Ну же», -

молился Рис. – «Селезе, пожалуйста, помоги. Пожалуйста. Помоги мне ради себя. Я знаю, что был ужасным женихом. Ты не должна любить меня. Ты не должна прощать меня. Просто помоги мне отомстить — ради себя».

Наконец, к огромному облегчению Риса, солдаты сделали шаг в сторону, подняв свои копья, и один из них открыл для него дверь.

Рис поспешил внутрь, и дверь за ним захлопнулась.

Глаза Риса приспособились к тусклой каюте, когда он сделал несколько шагов вниз в длинную комнату. Рис испытал облегчение, увидев, что спиной к нему, за столом, записывая что-то на свитке, сидит Фалус. Вероятно, как подумал Рис, это было послание победы, сообщение, чтобы информировать других о своем успехе. О смерти о Селезе. О своем предательстве.

Тело Риса налилось гневом. Вот он, убийца его невесты.

Когда Рис прошел по комнате, его шпоры зазвенели и Фалус, наконец, обернулся, застигнутый врасплох.

Возмущенный Фалус поднялся.

«Кто ты?» - спросил он. – «Я отдал приказ, чтобы никто из моих солдат не беспокоил меня в этот час. Ты держишь в руках свиток? Какие новости ты принес?»

Он смотрел на Риса, делая шаг по направлению к нему, хмурясь, пока Рис спокойно продолжал приближаться к кузену, после чего остановился всего в одном метре от него.

Рис поднял забрало, желая, чтобы Фалус увидел его лицо.

Глаза Фалуса широко распахнулись от удивления, когда он узнал лицо своего кузена.

«Это послание от твоего кузена», - сказал Рис.

Произнося слова, он сделал шаг вперед, снял с пояса длинный кинжал и вонзил его Фалусу в самое сердце.

Фалус ахнул, из его рта хлынула кровь, когда он оступился назад. Рис крепко держал кузена другой рукой, схватив его за рубашку, скривившись, вонзая кинжал в его сердце все глубже и глубже.

Хмурясь, Рис не вынимал нож, его лицо находилось от лица Фалуса всего в нескольких сантиметрах. Он заглядывал в его глаза.

«Смотри мне в глаза», - сказал Рис. – «Я хочу, чтобы ты видел мое лицо перед тем, как умрешь».

Фалус уставился на него выпученными глазами, не в состоянии пошевелиться.

«Ты все у меня отнял», - продолжал Рис. – «Ты украл все, что было мне дорого в этом мире. А теперь ты заплатишь за это».

«Тебе это так с рук не сойдет», - слабо ахнул Фалус, его глаза закатились и вдруг закрылись. Его тело обмякло и он упал.

Рис позволил ему упасть на пол каюты с кинжалом в сердце. Фалус лежал перед ним, застыв. Он был мертв.

«Уже сошло», - ответил Рис.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Луанда стояла рядом с Бронсоном во дворе бывшего замка МакКлауда, в напряженной толпе окидывая взглядом ряды узников МакКлауд.

Четыреста самых прославленных воинов МакКлауд стояли перед ними со связанными за спиной руками, ожидая наказания. Все эти мужчины были схвачены после ночи восстания, потому что знали о заговоре. Они не присутствовали в зале в ту ночь, но каждый из них был замешан в заговоре с Кувией, чтобы заманить в ловушку и убить МакГилов.

Луанда смотрела на этих мужчин, на этих мерзавцев МакКлаудов, зная, что она сделала бы, если бы была правителем: она бы публично казнила каждого из них. Сделала бы из этого представление. Она бы укрепила свою власть раз и навсегда и научила этих МакКлаудов как уважать своего правителя. И тогда больше никто не посмел бы восстать.

Но Луанда не правила этим королевством, и решение принимать не ей. Девушка беспомощно кипела от злости, зная, что решение должен принять ее муж Бронсон, на которого Гвендолин возложила ответственность. Луанда любила Бронсона больше всего на свете, но, тем не менее, она презирала его слабость. Ей было ненавистно то, что он был преданным солдатом Гвендолин, что он был назначен проводить ее политику. Луанда знала, что политика ее сестры — политика слабости и наивности - была глупой: умиротворить врага, надеяться на мир. Нечто такое мог осуществлять ее отец.

Луанда жаждала власти, жаждала получить возможность сделать все по-другому. Но она знала, что этому не суждено случиться. После своего возвращения с позором на эту сторону Хайлэндс, снова изгнанная своей сестрой, Луанда была вне себя. Она целыми днями плакала, скорбя о своей ссылке, своей неспособности вернуться в королевский двор.

Но девушка увидела ненависть в глазах всех своих братьев и сестры и, наконец, осознала, что она была изгнанницей в собственной семье, среди собственного народа, в своем собственном доме. Ей казалось, что все по отношению к ней очень жестоки. Да, она совершила некоторые ошибки, но разве она заслуживает такого наказания? По мнению Луанды, она снова была опозорена — на этот раз даже сильнее, чем прежде.

Луанда внутренне ожесточилась после своего последнего путешествия, после своего возвращения сюда. Что-то внутри нее изменилось, и теперь у нее больше не осталось любви к своим братьям и сестре. Теперь девушка ненавидела свою семью — и больше всех она ненавидела Гвендолин. Луанда убила бы каждого из них, если бы могла, в качестве наказания за то, что они сделали ее изгнанницей, за то, что унизили ее.

Единственным человеком в мире, которого Луанда по-настоящему любила, был Бронсон, и только из верности ему она стояла здесь, готовая смириться с любым его решением.

«От имени Гвендолин, Королевы Западного Королевства Кольца, сегодня я дарую вам помилование», - объявил Бронсон собравшимся солдатам МакКлауд. – «Каждый из вас будет освобожден. Вы будете прощены за свои прошлые грехи. Вы присоединитесь к армии МакГил, возглавляющей совместное патрулирование по обе стороны Хайлэндс. Вы все принесете присягу на верность Гвендолин, поклянетесь посвятить себя миру и гармонии и преклоните колени».

Сотни воинов МакКлауд опустились на колени, опустив головы.