Море серебряного света
Шрифт:
Чистая правда, что у меня не было устройства доступа в сеть. Во всяком случае видимого. Но даже мои сторожа очень мало знали о моих способностях… и, что более важно, о моей навязчивой идее побега. Было очень легко украсть кусок волоконно-оптического кабеля у людей, которые ставили мне настенный экран. Когда они ушли, я также легко сделал небольшую, хотя и достаточно сложную операцию с увеличительным стеклом, кухонным ножом, который я заточил как бритву, и еще кое-какими инструментами, включая старомодный паяльник. Все это выглядело совершенно ужасным для всех, кроме меня, провода торчали прямо из длинного кровоточащего разреза в моей руке, но я подсоединил мое старое приемное устройство из дней ПЕРЕГРИНА и начал использовать встроенные в меня системы для связи с сетью через
Я не буду утомлять вас деталями. Однажды мои тюремщики заметили, что я делаю — меня настолько захватила вновь обретенная свобода, что я не был достаточно осторожен. Они привели четырех военных полицейских, чтобы справиться со мной — мной, сто десятью фунтами дрожащего тела! — и выдрали с корнем настенный экран. Доктора опять зашили мне руку. Вот здесь шрам. К моему файлу прикрепили большой мигающий маркер, запрещающий мне любой способ связи, и еще долгие годы устраивали внезапные обыски, на всякий случай.
Но они не знали, что уже было поздно. В самые первые часы моей вновь обретенной свободы я нашел и скачал в себя множество специальных приспособлений для моих внутренних систем, включая очень изощренную маленькую программу, добытую на черном рынке, которая давала мне отдаленный доступ к любой соседней сети, используя свои кости как антенну. Задолго до того, как гнездо подключения стало шикарным аксессуаром занятых нуворишей, у меня было свое собственное, невидимое, скрытое внутри меня.
С того времени я постоянно обновлял себя, под носом у ничего не подозревающих тюремщиков. Программное обеспечение может сделать далеко не все, но человек, который может идти, куда захочет, и общаться с теми, с кем захочет, практически недосягаем. В пылу рефлексивной честности армия хранила мой пенсию для любого из выживших, кто мог ее попросить. При помощи небольшого цифрового фокуса я заставил ее исчезнуть, а потом перевел в кое-какие другие области и начал увеличивать — легально, совершенно легально. Я не знаю, почему это имеет значение, но это факт. Я не украл ничего и ни у кого. Ну, за исключением информации. Конечно, даже с большой натяжкой я далеко не самый богатый человек в мире, но у меня есть кругленькая сумма и уже много времени я трачу эти деньги на самоусовершенствование. Модернизация? — Селларс внезапно рассмеялся и по-настоящему довольно закашлялся. — Я Модернизированный Человек. Вы помните, как я играл в шахматы по переписке, майор Соренсен?
Майор сузил глаза.
— Мы проверили все ваши слова. Никаких кодов. Никаких трюков. Вообще ничего.
— О, это была совершенно законная игра, уверяю вас. Но вы можете использовать немного наномеханизмов с черного рынка в доли секунды после слова «шах», и один из моих контактов смог послать мне самые новейшие изменения для моей системы; теперь я могу жить без постоянного увлажнения. Я разорвал и съел крошечные кусочки бумаги, и маленькие механизмы заработали. Без этого усовершенствования я не смог бы провести и дня в туннеле под базой.
— Ну вы и сукин сын, — с восхищением сказал Соренсен. — Мы все никак не могли понять, куда вы делись из своего дома. Мы взяли под наблюдение все больницы в трех штатах, и ничего.
— Но для чего? — спросил Рэмси. — Почему вы так долго ждали, прежде чем убежать? Что-то около тридцати лет, верно?
Селларс кивнул.
— После того, как я получил полный доступ к сети, мог читать каждый файл и исследовать каждую запись, мой гнев начал исчезать. Жизнь поступила со мной ужасно и несправедливо — но что это значит на самом деле? Разве в конце концов я не добился свободы, и даже большей, чем хотел? Взгляните на меня, мистер Рэмси. Совершенно ясно, что я никогда не буду жить нормальной жизнью. В глубине себя я все еще таил глубокое негодование, но начал посвящать свое бесконечно свободное время другому: исследованию быстрорастущей мировой сферы данных, сети. Наслаждения любого рода. Эксперименты.
И в ходе одного из экспериментов я нашел первый след Братства Грааля…
— Остановитесь на секунду, — сказал Рэмси. — Что за эксперимент?
Какое-то мгновение Селларс колебался, но потом его лицо посуровело.
— Я бы не хотел говорить
— Нет, пожалуйста, продолжайте. Я не хотел оскорбить вас. — Но сигнал «внимание» Катура Рэмси все еще мигал. Вроде бы старик хотел, чтобы его попросили еще раз, но трудно понять, что таится за такими странными чертами лица. «Но в этом что-то есть,— подумал он.— Что-то важное, по меньшей мере для Селларса. Но важно ли для нас?» Невозможно догадаться. Он отложил это на потом. — Пожалуйста, продолжайте.
— Я уже рассказал вам многое из того, что тогда обнаружил. Что делает Братство, какое оружие находится в его распоряжении, и все было достаточно плохо. На в последние сорок восемь часов все слетело с рельсов. Я провел ужасное время, пытаясь понять смысл происходящего, и весь мой сад пришел в волнение.
— Сад? — спросила Кейлин Соренсен раньше всех остальных. — Что за сад?
— О, простите. Это способ, при помощи которого я упорядочиваю информацию — в каком-то смысле метафора, но для меня самая настоящий сад. Если хотите, однажды я вам его покажу. Это… это действительно замечательно. — Он медленно качнул головой. — Сейчас все разбито. Никакого порядка. Что-то очень страшное случилось с сетью Грааля и с самим Братством. Сетевые новости говорят, что за последние дни некоторые люди, которых я считал руководителями Братство, найдены мертвыми, управляемые ими империи в хаосе. Я подозревал, что их путь к бессмертию — навсегда перевести себя в виртуальное пространство. Но, если так, мне кажется очень странным, что они оставили за собой такие разрушения, потому что им нужна очень мощная экономическая поддержка — содержать такую гигантскую сеть очень и очень дорого.
— Вы можете только догадываться об этом, — сказал Майк Соренсен. — И о многом другом.
— Я могу только догадываться почти обо всем, — возразил Селларс, одновременно оживленный и раздраженный, и в это мгновение Рэмси, наконец, поверил ему. — Но вероятность слишком велика, чтобы ее можно было игнорировать, и я слежу за ними с того момента, когда впервые наткнулся на этот страшный заговор. Я был напуган, и попытался понять, что происходит за толстым черным занавесом. И теперь я уверен, что, чем бы оно ни было, это что-то очень плохое и становится еще хуже — к сожалению именно в этом я уверен на сто процентов. Неужели вы думаете, что я мог бы втянуть в это дело Кристабель, если бы хотя бы на мгновение усомнился в своей правоте? Я, который разрушил свою собственную жизнь, потому что доверял людям, которые должны были знать и планировать все лучше меня? Майор Соренсен, миссис Соренсен, я навсегда виноват перед вами, что подверг опасности вашу дочь, и я не прошу прощения. Но я сделал это только потому, что ставки были пугающе велики… — Он остановился и опять покачал лысой головой. — Нет, это не делает мой поступок лучше. В конце концов она ваша дочь.
— И мы не разрешим ничему случиться с ней, — резко сказала мать Кристабель. — На этот риск я больше не пойду. — Она зло посмотрела на мужа. — С меня хватит.
— Я думаю, что мы поняли ситуацию. — Часть Рэмси была потрясена тем, что он еще сидит здесь, и еще больше потрясена тем, что он стал чуть ли не центральной фигурой в том, что, с нормальной точки зрения, можно считать массовым психозом. — Но… но что мы можем сделать?
— Давайте я расскажу вам о слабых и, вероятно, безнадежных мерах, которые я предпринял, — сказал Селларс. — Я собрал маленькую группу исследователей, я все еще надеюсь на них и, пока я не узнаю иное, я думаю, что они еще живы и действуют.
— Боже мой, — внезапно сказал Рэмси, — Сэм Фредерикс, Орландо Гардинер. Так они ваши… Я почти забыл… когда мы в первый раз встретились, вы сказали, что что-то знаете о них. Так вот что вы имели в виду — это вы послали их в сеть?
Селларс кивнул.
— В известном смысле. Да, они часть этой маленькой группы, которую я собрал. Надеюсь, они еще действуют.
— Значит вы не знаете. — Рэмси заколебался. — Орландо Гардинер умер два дня назад.
Селларс какое-то время потерянно молчал.