Море вероятностей
Шрифт:
– Ну... – пробормотал он, - в конце концов, это же нормально, когда конечный пользователь выдвигает требования руководителю проекта... Наверно. Но Амирани, чтоб его... Всё равно я не понимаю, как можно быть таким наглым хамом.
– А только таким и можно быть, - сказал Артур. – Другие не выживают.
Он заметил Дисайне на другом берегу реки. Зрение Данкмара больше не было человеческим, расстояние не притупляло его восприятия, и он видел её так чётко, словно стоял рядом. Её волосы начали отрастать. Голову Красного Щенка покрывала огненно-рыжая щетина. Дисайне и прежде была привлекательной,
Сколь многое теперь выглядело иным! Данкмар предпочитал держать в областях ближней памяти те открытия, которые оказались забавными. Например, природу истинных имён демонов. Смешно, что учёные демонологи предлагали произносить их. Истинное имя, персональный идентификатор – довольно длинная символьная последовательность, не предназначенная для произнесения в принципе. Вероятно, демон должен был являться просто из сочувствия к еретику, осилившему эту противоестественную задачу.
Данкмар повернулся спиной к реке. Сейчас он находился в прежнем, человеческом облике и не собирался в ближайшие годы отказываться от него. Он легко получил дозволение на это. В сущности, будучи хозяином Эйдоса, он имел право выдать его себе сам. Отправляя запрос, он всего лишь выражал преданность Верховной Безликой и готовность повиноваться её приказам.
Он получил всё, чего хотел. Он обрёл бессмертие и колоссальную мощь. Он стал свидетелем позорного изгнания Йиррана Эвена и сам приложил к нему руку – насколько это можно было назвать рукой. Сейчас он стремительно утрачивал ассоциативные связи, порождённые физической плотью. Но в тот момент процесс даже не начался. Он ощутил воздействие так, будто растягивал на пальцах резиновое кольцо: кольцо было временем. Йирран, явившийся за ним, не ждал, что жертва покажет зубы. Лёгким касанием Данкмар внёс ошибку в его расчёты, и ткань мироздания отторгла скитальца, как иммунная система отторгает имплант... Да, он получил всё, что хотел, но не испытал удовлетворения. И сейчас он не чувствовал ничего, кроме сомнений. Имело ли смысл прилагать усилия? Стоило ли оно того? Данкмар узнал слишком много. Он понимал, как жестоко ошибся, насколько неправильный выбрал путь. Пожалуй, он должен был сожалеть об этом. Он и вправду испытывал сожаление, даже что-то подобное угрызениям совести, но всё это казалось лишь тенью, слабым движением в пустоте...
Пустота.
Странно, что она не причиняла ему боли. С точки зрения человека опустошённость принадлежит к ряду довольно мучительных ощущений. Данкмар не был человеком. Он стоял на залитой солнцем набережной Регины, и город принадлежал ему, и вся планета принадлежала ему – Маунт-Скай, Бланка Эйснер, Редфилд, Ньюатен... Его имение. Его проект. Ему предстояло много работы. Но мысль о ней больше не приносила радости. Он знал слишком, слишком много... Некогда он был ничтожным и стремился к величию. Он обрёл величие, но в нём стал ещё более ничтожным, чем прежде – служебным модулем, мелким элементом Систем Контроля и Управления. Даже глупому Ландвину повезло больше. Он погиб вскоре после активации фагоцитоза. Данкмар мог отыскать его душу в одном из Адов, но не желал новой встречи. Мысли его занимало иное. Мог ли он обрести подлинное величие? Уподобиться посланнику Лабораторий, взглянуть на него как на равного? Он располагал вечностью, чтобы поразмыслить об этом.
Ощутив присутствие иного создания, он поднял глаза.
Перед ним стоял Лори. Великолепный подлинник, безупречная работа того Мастера, о котором даже задуматься было дерзостью. В хрупком теле Голубя Мира заключалась невообразимая мощь, но даже эхо её Данкмар слышал лишь потому, что Лори позволял ему это. Данкмар склонил голову перед ним.
– Ты ведь не думал, будто можно добиться чего-то хорошего, убивая людей, - сказал Лори.
«Я не думал», - мысленно повторил Данкмар. Он не хотел оправдываться. Пути назад всё равно не было.
– Я помог посланнику Лабораторий, - сказал он. – Разве я не заслуживаю награды?
– Это так, - Лори кивнул. – Поэтому тебе оставляют надежду.
Данкмар отвёл лицо.
Надежда.
Надежда отчаявшихся и мощь беззащитных. Оплот бесправных и звезда путеводная. Та, кто слышит молитвы лишённых голоса, Возлюбленная Миров.
И он увидел Её. Среди людей, которые гуляли по набережной, радуясь солнечному мирному дню, шли они втроём, держась за руки: тоненький бледный школьник, высокий светловолосый отец и мать, маленькая женщина в вязаной шали. Нахально орудуя тяжёлой башкой, между сыном и матерью протиснулся огромный рыжий пёс. Всемилосердная потрепала его по ушам. Данкмар знал, что на самом деле их нет здесь и не может быть: он видел иллюзию, прощальный подарок Лори, предназначенный не для него лично, а для всех Систем локуса, для всех субмодулей, преданных Гласу Немых, стремящихся измениться к лучшему, верящих в прощение и освобождение, уповающих на Любимую... Иллюзия выглядела абсолютно достоверной. Данкмар знал, что обязан записать её так тщательно, подробно и точно, как только позволяли его возможности. И он занялся записью.
Родители тихо переговаривались о чём-то через голову сына. Мальчик нёс ярко-красный воздушный шар. Нитка скользила в потной ладошке. Рыжий стаффорд лез под руку, мальчик пытался одновременно удержать шар, погладить собаку и не потерять пальцы матери. Скоро нитка выскользнула. Мальчик вскрикнул – только от неожиданности, он не был огорчён или разочарован. Семья остановилась. Возлюбленная Миров улыбнулась, прикладывая ладонь ко лбу. Шар подхватило ветром и понесло в сторону.
Солнце сияло. Блики дробились на речной зыби. Данкмар долго смотрел, как яркое пятнышко смещается от Регины к Виргине, постепенно ускользая в акварельные небеса.
13.04.2013