Море зовёт! Записки капитана Мишина.
Шрифт:
И вдруг Владимир Николаевич представил сына Юрку, когда он повел его в первый раз в первый класс. Им тогда повезло, что судно, на которое он должен был садиться, задержалось в рейсе. А то не было бы ни торжественной линейки и знакомства с классной дамой, знакомства с новой школой. Юрка был настроен торжественно, держал огромный букет, стоя в первом ряду среди таких же первоклашек, как и он сам. Из коротеньких шорт торчали две кривоватые худенькие ножки, да и так торчали, что у него, у взрослого мужика, кое-чего повидавшего, как он тогда считал, навернулись слезы. Как летит быстро время, которое беспощадно из контракта в контракт съедало море. А теперь балбес вырос, выше отца вымахал. «Приеду домой, надо будет серьезно поговорить о его планах на ближайшее будущее», – решил Владимир Петрович.
Перед ужином капитан заглянул на камбуз. Молодая и крепкая повариха Галина Александровна хозяйничала у огромной камбузной плиты. Её движения отличались уверенностью и точностью, сразу чувствовался большой опыт работы.
– Галина Александровна, в город ходила? Что видела? – поинтересовался капитан.
– Да
– Надо прогуляться, не каждый раз в Барселону заходим.
Повара Галину в экипаже любили, любили за исполнительность и ответственность, за желание приготовить команде интересные вкусные блюда. Любили за её заботу о команде, за её умение спокойно вести беседы с любым членом экипажа, а это умение особо ценилось в мужском коллективе, когда появлялось желание просто поговорить с представителем слабой половины человечества.
– Галина, надо выйти в город, развеяться. Старпом отпустит, только надо подмениться с буфетчицей, вы уж сами определитесь с очередностью походов, – закончил «инструктировать» капитан.
– Не получится, Владимир Николаевич. Светлана немного приболела. Я уж как-нибудь сама постараюсь организоваться. Завтра накормлю вас обедом и пойду погуляю. У старпома хочу отпроситься.
Капитан очень уважительно, как и команда, относился к повару. Знал Владимир Николаевич и причину появления Галины Александровны в его экипаже. Галина осталась одна с маленькой дочкой на руках после трагической гибели мужа в страшной автомобильной аварии. Жили они в частном доме у свекрови. Дочь быстро взрослела, переходя из одного класса в другой, и Галина задумала о своём угле, решила купить для себя и дочери отдельное жильё. А где можно заработать – только работая в море. Работала Галина Александровна хорошо, старалась, в отличие от буфетчицы Светланы – молодой вертляной «красавицы», старавшейся при любой появившейся возможности отлынить от работы. Владимир Николаевич до сих пор помнил ту «некрасивую историю» в одном из портов Ближнего Востока, сложившуюся по неосмотрительности, а всего скорей, по разгильдяйству и отсутствия серьезного подхода буфетчицы в прошлом контракте.
Судно стояло у причала под выгрузкой, когда грузовой район неожиданно полностью прекратил работу, у борта судна собралась толпа работников порта, которые громко разговаривали и показывали пальцами на шлюпочную палубу теплохода. Владимир Николаевич первым среагировал на неожиданную остановку выгрузки, решил проверить, что как привлекло внимание местных докеров. Капитан вышел на шлюпочную палубу и обнаружил буфетчицу Свету в одном купальнике, решившую немного позагорать. В одно мгновенье работник камбуза была отправлена в надстройку, затем последовал долгий и очень серьезный разговор с представительницей прекрасного пола. «Надо быть совсем без мозгов догадаться выйти загорать голышом в этом порту. Инструктировали же вас. Подожди, они могут и выкрасть тебя, бестолковая», – возмущался тогда старший помощник, а Владимир Николаевич уже тогда решил поговорить с начальником отдела кадров плавсостава, чтоб Светлану больше на его судно не присылали. Разговор состоялся, и начальник отдела кадров обещал. Тогда она больше не выходила из надстройки, все оставшееся время просидела на судне, а толпа у борта не расходилась до самого момента отхода – постоянно присутствовало человек десять, которые продолжали что-то очень громко обсуждать. В один из последующих вечеров к старпому подошел местный рабочий, пытался договориться о нелегальной покупки буфетчицы. «Вы поздно вечером выйдете погулять, а мы ей мешок на голову и заберем. А за это я тебе дам триста долларов», – закончил объяснять свой вариант сделки абориген. И только после этого Светка, как показалось многим, реально испугалась и притихла. «Будешь плохо готовить – продадим», – еще долгое время шутили матросы.
И вот в этом контракте Светлана опять появилась в экипаже. Никаких выводов не сделав, продолжала работать в полсилы. «Придется еще раз напомнить о ней в отделе кадров», – все же решил Владимир Петрович.
– Галина Александровна, пойдешь в город, рекомендую сходить в океанариум. Агент очень нахваливал. Спроси у старпома, он уже там был, расскажет. Одна не ходи, попроси кого-нибудь из матросов составить тебе компанию, – закончил разговор капитан.
Только на третий день после полудня приехал агент и сообщил, что получена команда открывать трюма – наконец-то фрахт был оплачен. А еще через полчаса на мостике застучал принтер, давая знать, что он принял сообщение от судовладельца с указанием начинать выгрузку. Экипаж преобразился, энергичнее стали не только движения, но и речь приобрела другой, более быстрый темп. Крышки трюмов под номерами один и три были открыты, извещая работников порта о том, что содержимое огромного чрева судна готово перейти в поданные, сразу в большом количестве, крупнотоннажные грузовики. В трюмах уже две недели скучал свекольный жом – небольшие цилиндры серого цвета, как огня боящиеся влаги и, тем более, морской воды. Сразу же на причале появились работники порта, готовые начинать выгрузку. Драфт сюрвейер вместе со старпомом, не торопясь, основательно сняли и записали осадки судна. Представители грузополучателя взяли многочисленные пробы груза. Эта работа не терпит поспешных действий, всегда требует точности и основательности. Первый большой стальной грейфер упал на поверхность груза, подняв клубы свекольной сухой пыли, вонзая свои зацепы в серые гранулы. Выгрузка началась. Агент, присутствующий все это время на борту судна, остался доволен. Дело сдвинулось с мертвой точки. «Выгружать будут трое суток, возможно, и меньше, если грузополучатель решит ускорить выгрузку и будет готов оплатить порту работу в ночное время», – напоследок сообщил судовой агент и убыл к себе в офис.
Выгрузка
Музей его захватил сразу, он и не предполагал, что в этом заведении выставлено такое большое количество хорошо выполненных экспонатов. Опять пошли воспоминания. Первое, что вспомнилось, так это то, как они еще совсем маленькие, будучи студентами второго курса факультета судовождения, на первой плавательской практике на учебном судне впервые вышли в увольнение в этом чудесном городе. Тогда они выходили в увольнение «знаменитыми» тройками, было это давно, когда на кормовых флагштоках судов судоходных компаний развивались красные знамена с серпом и молотом, а на пароходных трубах крепились огромные такие же красные орудия труда. Их группа подошла к центральному входу этого музея. Какой был центральный вход в то далекое время, Владимир уже не мог вспомнить. А вот то, что его однокурсник из его группы уволенных, вдруг решил обратиться с мужчине, важно восседавшем в парадном кресле около дверей центрального входа, запомнил. Напарник сидячего гражданина, одетого в одинаковый с ним мундир, и стоявший рядом, пытался что-то объяснить однокашнику. Но тот все продолжал обращаться к персоне, важно восседающей в кресле. И только когда они с руководителем практики подошли точно к месту, где коллега восседавшего гражданина пытался дать разъяснения, все они почти одновременно поняли комичность ситуации. Усевшийся в кресло гражданин был экспонатом музея. Потом Вовка долго допытывался от своего коллеги, специально он это подстроил или действительно не понял, кто восседал в кресле. Его однокашник был большим оригиналом, и от него можно было ждать любого фокуса. Он так и не сознался, как было на самом деле. А они, начинающие салаги о существовании музеев восковых фигур имели очень смутные представления.
Вспомнил Владимир Николаевич и музей мадам Тюссо, когда три года назад имел возможность его посетить. В первую очередь, запомнился яйцеобразный купол, непонятно, почему-то салатного цвета. Была зима, они тогда сильно продрогли, праздно разгуливая по улицам Лондона, и, посетив знаменитый музей, убили сразу двух зайцев: и музей посмотрели, и согрелись. И от этого сочетания, воспоминания лондонского музея до сих пор носили серый и невыразительный характер. Все экспонаты смешались в одну большую кучу и не запомнились в деталях. Хотя ему показалось, что экспонаты лондонского музея выглядят более реалистично, чем увиденные сегодня.
Первые залы музея потребовали достаточно много времени для знакомства с выставленными фигурами. Понравилась фигура Ясира Арафата. Владимир долго его рассматривал с разных сторон. Да, наверное, похож. Задержался и в следующем зале – тоже было интересно и выполнено качественно. Запомнились политические деятели двадцатого столетия. Отметил качественное выполнение фигуры Сальвадора Дали. А вот Христофор Колумб вызвал даже не разочарование, а скорее удивление, выставленная фигура отважного мореплавателя больше соответствовала провинциальному служителю церкви, причем выполнение желало лучшего: на всех гостей музея смотрело не лицо, обветренное океанскими штормами, а скорее безжизненное лицо куклы Барби в мужском варианте. По мере знакомства с многочисленными лицами различных деятелей, а в музее было представлено большое количество испанских исторических персон, детали становились все более незапоминающимися, стали стираться опять в общую массу глаз, подбородков, усов и причесок. Не пройдя и половины залов, он был предупреждён, что время для осмотра заканчивается, что необходимо поторопиться. Пробежав по оставшимся экспозициям, Владимир Николаевич не переставал удивляться: какая-то непонятная смесь детских литературных героев, эпизодов криминальных событий, пыток, узников и фантастических персонажей. Были и какие-то механические насекомые, сороконожки и муравьи. Наконец-то он вышел на улицу, сразу почувствовав разогретый за день городской воздух. После посещения музея осталось чувство неудовлетворенности, где ходил и что увидел – не совсем понятно.
На улице уже темнело, в ближайшее время включат уличное освещение. Горожане, а, может быть, и гости города Барселона, как обычно в вечерние время, торопились успеть выполнить задуманное, спешили по своим делам. До ужина оставался час времени, на судно идти не хотелось. Капитан не торопясь направился в строну проходной порта. Еще издалека, подходя к судну, капитан отметил, что вахта службу несет исправно: у трапа уже стоял старший помощник, вызванный вахтенным матросом, дожидался капитана. Выслушав доклад старпома о ходе выгрузки и то, что на судне все в порядке, капитан и без доклада по тому, как приподнялся трап, определил, что выгрузка ведется с опережением графика.