Морильское время
Шрифт:
После того как бригадир занёс в блокнот рудоспуски{3}, в которых скопилась руда, и распределил, куда кто поедет, все стали расходиться. Поднявшись на третий этаж, в ламповую, Борис стал в очередь за фонарём.
В очереди стояли одинаково мрачные шахтёры с разных участков, протягивали жетоны, получая взамен свои номерные фонари и красные банки самоспасателей{4}. Несмотря на угрюмость, все они были вполне добродушными ребятами, готовыми поделиться последним куском с ближним. По их виду можно было сразу определить, кем они работают. Намётанный глаз сразу выхватывал
Вот машинисты самоходной техники. Они зачастую самые чистые, но — с землистыми лицами — от постоянной работы в высокой загазованности. Обычно ничего с собой не носят, потому что всё нужное у них есть в гараже, и смотрят на всех немного свысока, так как зарабатывают больше всех и плевали на всё.
У проходчиков — большие руки из-за вибрации, они часто одеваются в немыслимые лохмотья, на которые навешивают связки каких-то сальничков и прочих мелких деталей, позарез нужных в работе, будто иного способа их хранения не изобретено.
Если рабочие со следами серебристой пыли и несуразными самодельными сумками из мешковины, то это — однозначно взрывники. Серебристая пыль — от взрывчатки гранулита. Котомки же из мешковины, так ими любимые, — не разгаданный наукой феномен, эдакий символ братства вольных каменщиков.
Временные рабочие, привлекаемые по договору на выполнение неквалифицированных работ и ласково называемые братьями по цеху «чурочниками», могут выглядеть как угодно — в зависимости от того, из каких весей попали на рудник. Но и они легко вычисляются по странностям в одежде, худым загорелым лицам и стремлению держаться группами.
Конечно, есть ещё много других специальностей, каждая из которых выделяется как-нибудь по-своему.
Борис ещё раз оглядел всех стоящих в очереди, с лёгкостью определил, кто откуда, и улыбнулся. Он считал, что ничем не выделяется, и по нему нельзя сказать, каким делом он занимается. Одежда обычная, ничего с собой не носит… Правда, он не знал, что все здесь думали про себя то же.
Постепенно очередь дошла и до нашего героя. Получив фонарь, он проверил его и пошёл к клети. Зал ожидания был зелёный, длинный, с очень высоким потолком, под которым поместилось бы ещё несколько этажей, ярко залитый светом. Здесь проходил последний этап подготовки к спуску в шахту: рабочие набирали во фляжки воду или сладкий чай из специальных кранов. Клеть подошла почти сразу же, и живой поток хлынул через турникет.
Люди, ежедневно ездящие на лифте, обычно не задумываются над тем, как устроено это величайшее изобретение человечества. Но если вы несётесь в клети по направлению к центру Земли со скоростью десять метров в секунду, то сразу же после размышлений о бренности бытия к вам придут мысли о том, каким образом устроено это чудо техники и каковы ваши шансы доехать живым к пункту назначения? Шансы-то высокие. Но незабываемое зрелище спуска в полуоткрытом загончике в компании нескольких десятков таких же обречённых не раз было причиной того, что первое знакомство с шахтой становилось для некоторых одновременно и последним. Впрочем, преодолевшие первоначальных страх обычно быстро привыкали и к виду убегающих вверх мокрых бетонных стен, и к удивительно медленно падающим каплям воды, и к резко возрастающему давлению.
Глава 3
Уже подъезжая к горизонту, Борис вспомнил, что не взял в буфете поесть. Обычно он брал продуктовый набор, называемый лёгкими на язык морильчанами «припарком». Иногда мог купить пирожки, либо что-то ещё — в зависимости от того, что выглядело наиболее аппетитно. Сегодня же из-за спешки забыл.
Клеть замедлила ход, грохот её направляющих роликов начал замещаться шумом множества падающих капель воды, напоминающим ливень. Потом раздался звонкий сигнал гонга, открылись ворота и люди хлынули наружу. Электровозы, автобусы и наиболее древнее транспортное средство стали развозить их по рабочим местам.
Машинистам не нужно было далеко ходить — их депо совсем недалеко от ствола. Обычно смена начиналась с чая, но сегодня пришлось спешить. Машинисты быстро сновали между составов и столь же быстро разъезжались.
Борис быстро проверил свою машину, вытащил из кармана ключ-бирку, разблокировал контроллер{5}, поднял пантограф{6} и выехал на выработку.
Пока он пробирается к полным рудоспускам на пятнадцатом квершлаге, внимательнее приглядимся к его локомотиву. Электровоз имеет несколько метров в длину, кабину посредине, в которой одному ехать вполне вольготно, вдвоём же — намного теснее. Приводится он в движение двумя двигателями, располагающимися спереди и сзади, а электроэнергию получает от троллеи — оголённого медного провода, подвешенного на высоте около двух метров.
Вот таким чудом техники и управлял Борис. Электровоз был его вторым домом и другом. Негружёный состав ехал, как всегда, резво на четвёртой позиции, напевая свою незамысловатую песню, проносясь по пустынным коридорам горных выработок, ярко освещая всё на своём пути. Иногда его даже приходилось осаживать на поворотах, внимательно следя за тем, чтобы пантограф не зацепился за неровности троллеи на стыках.
На капоте лежал и смотрел вперёд Саша Павлов, сигналист и друг Бориса. Его обязанностью было загружать вагоны. Вообще, сигналистов постоянно не хватало, да и тех, что были, нередко использовали на разных вспомогательных работах. Поэтому часто их обязанности выполняли сами машинисты.
Бориса всегда удивляло пренебрежение Саши к правилам. Давным-давно после какого-то несчастного случая запретили перевозить людей на неприспособленных транспортных средствах под страхом увольнения. И хотя пока, кажется, ещё никого не уволили, нарушать строгое правило постепенно перестали, несмотря на неудобства. Тем удивительнее была реакция Саши, который не только не перестал ездить на всём, что движется, но напротив, начал делать это при любой возможности. Вот и сейчас, вместо того, чтобы идти пешком или потеснить товарища в кабине, он смело запрыгнул на капот.
Когда они только познакомились, такой нигилизм немного раздражал Бориса. Но работать всё равно приходилось вместе, и постепенно он начал чувствовать симпатию к этому парню, который мог так вот запросто бросить вызов порядкам. В общем, как бы там ни было, постепенно они сдружились, тем более что в суровых шахтных условиях успели пройти через многое. Под землёй оцениваешь человека по совсем другим критериям: при всех своих недостатках, Саша был человеком, на которого можно было положиться.
Четыре рудоспуска на пятнадцатом квершлаге были заполнены до отказа. Борису нравилось так работать, когда не ты ищешь руду, а она ищет тебя. Быстро загрузили с одного из них все вагоны. Процедура, отработанная до мелочей, отняла буквально несколько минут. Борис подводил очередной вагон, а Саша открывал затвор, и руда сыпалась со страшным грохотом. Он ловко орудовал затвором питателя — огромного чугунного фартука, закрывавшего рудоспуск и управлявшегося пневматическим приводом.