Моров. Том 1 и Том 2

Кощеев Владимир

Алла Венедиктовна закусила губу, прежде чем задать следующий вопрос.

— И что нужно, чтобы снять проклятие, Иван?

Я пожал плечами.

— Отсюда мне не видно. Но если вы привезете его ко мне в особняк, пусть и тайно, и у меня будет время все внимательно изучить, я уже смогу что-то ответить в этом смысле.

Вообще, строго говоря, ритуал явно был усовершенствованной версией противозачаточного заклинания. Вместо убийства выделяемых телом молодого человека сперматозоидов в момент их освобождения, как это работало

с противозачаточными чарами, наложенное на Виталия Геннадьевича проклятье урезало возможности самой репродуктивной системы, не позволяя организму создавать годный к продолжению рода материал.

Изящное решение, на самом деле. Стандартные чары, стерилизующие сперматозоиды на выходе, могли дать осечку, так как накладывались, можно сказать, на глаз, и запросто можно было упустить часть материала. А вот изначально неспособные к воспроизведению головастики не оставляли шанса и гарантировали отсутствие зачатия.

Интересно, что Легостаев, присутствующий на приеме, несмотря на то, что считает себя явно очень умелым магом смерти, похоже, даже не заметил следов школы некромантии на одном из гостей. Вот что значит отсутствие магического взора.

— А если на нейтральной территории? — предложила Алла Венедиктовна.

Я приподнял бровь, и она пояснила:

— Я могу арендовать помещение, где вы сможете встретиться, не привлекая внимания.

— На ваше усмотрение, Алла Венедиктовна, — ответил я. — Раз вы желаете утаить от своего рода участие Морова в излечении наследника Солнцевых, я тоже должен получить что-то за это.

Если я лечу парня открыто, это создаст мне репутацию. Но если все останется секретом, нужно выжимать из ситуации что-то другое.

— Назови свою цену, — предложила родственница.

И по ее взгляду, полному решимости идти до конца, я понял, что могу пожелать многого.

Но и обдирать женщину как липку не стану. Играть на чувстве матери, которая готова сцедить собственную кровь по капле ради будущего ее ребенка — недостойно дворянина.

— Устройте нам встречу на нейтральной территории, и мы с вами обсудим детали, — произнес я, и, заметив, как она вскинула бровь, продолжил: — У меня может банально не хватить магической силы, чтобы снять проклятие. Так что сперва детальный осмотр, затем уже переговоры.

Конечно, в этом я немного приукрасил. Для того чтобы снять последствия ритуала, достаточно изучить его устройство, а после либо разрушить подпитку магии, либо воздействовать контрзаклинанием. Но не следует забывать, что мне и самому нужен резерв, чтобы не прекращать циркуляцию магии в теле. Тратить все до капли, чтобы спасти Виталия Геннадьевича от потери права стать наследником, я не собирался.

Как ни крути, а Солнцевы с Моровыми все же далеко не дружественные семьи. И за один сеанс лечения этого не исправишь.

Алла Венедиктовна задумалась на несколько секунд. В это время ее сын выстрелил в последний раз и по полигону, на котором

молодые люди развлекались стрельбой, прозвучал довольный голос:

— Вот так работают настоящие профессионалы!

— Хорошо, Иван Владимирович, я сообщу, когда мы будем готовы, — приняв решение, произнесла женщина.

— Договорились. Тогда я, пожалуй, пойду. Не хотелось бы пропустить официальное открытие приема. Мне уже даже несколько танцев предложили, — с улыбкой сообщил я.

Фамилия сыграла некую роль. В гостях у Завьяловой имелось немало матерей с дочками, которым пришла пора составить партию. И когда со мной знакомились в оранжерее, мне предлагали танец с претенденткой.

Я, конечно, мог отказаться, изображая нелюдимого сыча, но у меня вторая молодость, партнерши по танцам выглядели неплохо, почему бы и не провести немного времени в их компании? Тем более что мне нужно самому выстраивать собственные связи.

Матримониальные планы мамочек, разумеется, меня не удивляют, но и отвергать их дочерей я не видел смысла. Этот прием станет отправной точкой моего пребывания в обществе московского дворянства. Так к чему на ровном месте плодить недоброжелателей — их потом очень хлопотно хоронить.

Так что, вернувшись в оранжерею, я тут же направился к девушке, которая должна была стать первой в моем списке танцев на сегодня.

Евгения Андреевна как раз начала речь о том, как она счастлива приветствовать столько прекрасных гостей в своем доме. Я прошелся взглядом по фигуре хозяйки приема. Завьялова была чертовски хороша, умела себя правильно подать, вызывая естественный интерес у мужчин и добиваясь поддержки и понимания у женщин. И мне даже было немного жаль, что ее супруг пропадает по поручениям Министерства иностранных дел. Хотя, разумеется, я допускал, что у Евгении Андреевны имеется друг сердца, который скрашивает ей вечера.

Но относились к ней здесь действительно хорошо, это чувствовалось. И мне, как человеку, который никогда не обладал подобной харизмой, это импонировало. Мой метод все же опирался на силу и давление. Я мог заставить людей действовать так, как мне требовалось, но это было бы принуждение.

А вот за такими умелыми профессионалами своего дела, как Евгения Андреевна, толпа пойдет совершенно добровольно. И, разумеется, эффективность этой толпы будет выше, чем если бы я этих людей принуждал.

— Позвольте представиться, госпожа, — произнес я, отвешивая традиционный поклон первой своей патрнерше на этом приеме. — Моров Иван Владимирович.

Девушка в сиреневом чуть свободном платье мило улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках, и, чуть покраснев, ответила:

— Рада с вами познакомиться, Иван Владимирович, — она протянула мне руку для поцелуя, что я и сделал, изображая прикосновение губами. — Меня зовут Екатерина Борисовна Старовойтова.

— Не соблаговолите ли подарить мне танец, Екатерина Борисовна?