Морозная гряда. Первый пояс
Шрифт:
Я так и делал и едва не пропустил блеснувшее впереди и справа в просвете между кустов. Именно так, едва заметно и невзрачно выглядят травы, тянущиеся к Небу, после применения Поиска. В десять Шагов я оказался у сплетения корней дерева. Оно само, кстати, совсем непростое. Тот самый вяз, из которого было сделано первое моё копьё. В такой глуши и единственное в округе оно совсем не стоит внимания, но я следовал совету Гунира — отмечать на карте всё, что хоть немного выделяется в обыденности леса. Искатель никогда не знает, что ему может пригодиться и когда выпадет шанс продать знания.
Это может быть и очередной байкой, но мне следовать совету гораздо проще, чем любому другому вольному в этих лесах. Я снял с пояса Нить, влил в неё энергию. В
Среди сплетения корней мне удалось выкопать десять зелёных монет. Не настоящих, конечно, а корень Весенницы. Но уйдёт он именно за такую цену. Теперь я мог называть почти точный свой добыток, а не рассуждать как во времена отработки — дорогая или дешёвая трава. В моём жетоне есть цены на большую часть встречающейся в этих лесах добычи. Её можно сдать прямо в лагере, потеряв немного от городской цены, зато не нужно выходить из леса. По мне — хорошая сделка. Я не намеревался сидеть здесь дольше месяца, но и засохший корень никто брать не будет. Для ватажников это необходимость — возвращение в лагерь каждые пять-десять дней, а с дорогой и нежной травой и того чаще. Но не для того, кто владеет трофеями с сектанта. В кисете путника трава останется всё такой же свежей, как и в первый день. И лишь от добычи будет зависеть, сколько я покажу в лагере. Вернуться слишком пустым или с охапкой свежей зелени будет одинаково подозрительно, иначе я бродил бы здесь, пока хватает еды...
Настороженно поднял голову, оглядывая кроны деревьев... Что-то мне неуютно. Нож, которым разрывал землю, вернулся в ножны. Я осторожно шагнул вперёд, подкинул ногой из травы Молот. Не вижу ничего необычного. Оружие воткнуть острым подтоком в землю и пока оно медленно клонится, грозя упасть, раскинуть на миг руки в стороны, толкнуть энергию в меридианы. Поиск разошёлся от меня волной, а с ветки пятого от меня дерева донеслось раздражённое шипение.
Странная всё же техника. Я вот даже сам вижу впереди цветки Синявки. Пусть и зеленушка за стебель, но она единственная отмечена Небом из всей обычной травы вокруг и осталась незамеченной техникой. А зверю волна силы так неприятна, что вынудила выдать себя в засаде.
Я внимательно оглядел противника, спрыгнувшего из кроны, пытаясь понять, насколько он силён. И не удержался от недовольного вздоха, найдя приметы. Слишком силён, чтобы тренировать на нём Указы и слишком слаб, чтобы оттачивать на нём мои боевые навыки. До озера и сектанта мне доставляли проблем все звери, носящие именования шипастые, жгучие, ядоплюи и прочие, что, возвышаясь, сумели получить способность атаковать на расстоянии. Это по-прежнему так. Но этот зверь выбрал путь к Небу, схожий со скальником и ничего не получил от возвышения, кроме когтей, что рассекают сталь. Этого мало против меня, тем более что я вижу его повадки насквозь.
Позволил копью упасть и в миг, когда оно с шелестом коснулось травы, использовал правой рукой Лезвие. Кот метнулся в сторону, стелясь над самой землёй, словно перетекая на пару шагов вбок, уходя от техники... Прямо грудью на Шип, который я отправил на полмгновения позже.
Как я и хотел — быстрая и лёгкая победа. В отличие от сбора трофеев. Те самые когти, сердце и пахучая железа. Я не буду использовать пилюли сектантов, но не хочу ничего узнавать и об обычной алхимии, чтобы не глядеть на все эти фиалы с отвращением. В Пустошах — отвар и отвар, а здесь... Буду считать, что эта вонь используется для зелий против запаха. Тех самых, что я почти перестал использовать, как и остальные зелья. Меня очень редко ранят, да и тогда я стараюсь до последнего полагаться на энергию неба и своё тело.
А вот отряд ватажников, который я видел в лагере перед уходом, вернулся только потому, что у них подошли к концу запасы зелий. Да и выглядели они так, словно отбивались от стаи таких Котов, которые драли их всю дорогу. Уже только на своём теле я экономлю огромное число зелий. Вот только оно тоже тревожит меня. В Поиске пять узлов и с ним проблем нет, но... Вот этот простой Шип первого созвездия, который я уже применял сотни раз, ожёг меридианы так, словно техника сорвалась. Если применить его снова раньше, чем через полчаса, то посинеют ногти на пальцах, ещё раз и на самой руке начнут появляться кровавые пятна. Хорошо всё таки, что моя жизнь Воина остается тайной от мамы. Сомневаюсь, что мы сошлись бы в оценке опасности выхода в лес. По мне, ни один из простых ватажников, которыми полон лагерь не имеет таких крапленых костей как я. Шип. Даже одного его использования мало кто может пережить из моих врагов.
Но в происходящем, конечно, нет ничего хорошего. Я выучил множество знаков Древних и рад бы потренироваться в том же простом Лезвии, меняя знаки в обращении и пытаясь создать свою технику, но это так больно, что я не рискую проверять идеи чаще, чем трижды за день. И боль нарастает с каждым днём. Это меня очень тревожит. Единственное, что приходит в голову — Шипы слишком сильны для моего возвышения, а в теле явный избыток стихийных узлов, но неужели дело лишь в этом?
Шаги, в которые я щедро вливал силу, уже через час позволили мне найти логово убитой твари. И я почувствовал в сердце укол неожиданного чувства. Грусть? Я с сомнением оглядел остатки постройки, что сейчас больше всего походила на остатки широкого и невысокого кувшина. Знакомый чёрный нерушимый камень древних. Неужели я скучаю по Пустоши? Странно узнавать такое о себе. С недоуменной улыбкой я отправился осматривать развалины, но затем она исчезла с моего лица. Не для всех лесные похождения оказались так же безопасны, как для меня. В огромную трещину у основания стены оказалось затащено тело человека.
Предыдущая добыча Кота. Скорее всего собрат по опасному искательскому делу. Убит дня два назад. Мерзкая привычка половины хищников отложить добычу на потом и свидетельство слабости мёртвого. Плоть идущих, что равны, а тем более сильнее их, звери с жадностью съедают сразу. Это их путь силы — поглотить плоть сильного врага и стать ближе к Небу.
Меня невольно передёрнуло от схожести их Пути с сектантским, не хуже, чем Гунира от намёка на мясо рейла в тарелке. Мы и сами едим и пускаем зверей на алхимию, но... Это привычно? Говорят, в третьем поясе звери становятся так сильны, что могут поглотить знания человека и начать разговаривать. А если вспомнить сказки про Рам Вилора, то и вовсе превратиться в человека. Интересно, в убитого ими или совсем другого? Умер вот так волчонок, я вытащил зелёную ленту из волос погибшего, а наутро в лагерь вернулся уже зверь в его обличье. Впрочем, если уж в воротах Волков установлены два столба с флагами формаций для раскрытия марионеток и слуг сектантов, то и против таких зверей наверняка есть способы, чтобы не попасться на их хитрости. Вот только не у нас, а в Третьем Поясе.
Здесь, в развалинах, я и остался. Дело уже к вечеру, тени начали сгущаться, а значит солнце там, над зелёным непроглядным покровом, начинает клониться. А тут меня никто не потревожит. Не сезон — у Кота сейчас нет пары, а сюда пока никто не осмелится заглянуть... Никто, кроме мелких настырных хищников, что осмелеют после смерти хозяина логова и выползут из укрытий. Я медленно, стараясь не спугнуть, вывернул ладонь. Короткий свист и узкое Лезвие почти обезглавило Серого Шустрика. Понятно чьи это следы зубов нашлись на теле погибшего ватажника. Наглый воришка кормился с чужого стола. Пришлось отложить тренировки и снимать шкуру. Она как бы не дороже когтей Кота будет. И вот здесь я не пожалел зелья от запаха. Не хватало мне привлечь сюда ещё жадных до свежей крови насекомых и оставить здесь, недалеко от лагеря Волков следы своего Указа в виде пожухлой травы и мёртвого мелкого зверья.