Морпех – победитель магов
Шрифт:
Например, из «Браунинга» мы не могли вести огонь ни прямо по курсу (мешал деревянный кракен на форштевне), ни по обеим раковинам – конкретнее, в секторах по сорок пять градусов в стороны от кракена.
Зато со своей носовой позиции мы очень даже могли обстреливать акваторию в районе обеих весельных групп по бортам, ведя огонь фактически в корму корабля.
С «Утесом» дела обстояли несколько лучше, но общий смысл был тот же: из этого пулемета удобно было вести огонь в нос, то есть по обеим раковинам, и проблематично – за
Я это рассказываю так подробно потому, что уже совсем скоро все эти нюансы оказались в прямом смысле жизненно важны.
Дядя Вова подытожил наше ночное бдение частушкой, которой его научил отец, всю молодость проведший на «комсомольских стройках»:
Приезжай ко мне на БАМ —Я тебе на рельсах дам.– Это ты к чему?
– К тому, что если саламандры придут, мы им дадим звезды!
– Но в частушке, по-моему, совсем не про это! А про женщину, которая ждет не дождется своего мужчину, чтобы… гхм… того сего…
– А разница? – дядя Вова поглядел на меня с недоумением.
Луна серебрила коротко остриженную голову старшины, а крепкий морской ветер шелестел брючинами его широких штанов с двумя десятками накладных карманов. Морской волк как он есть!
Ночь прошла спокойно, а вот позавтракать нам не дали.
Стоило мне только вонзить зубы в лепешку с бастурмой, как с марса донесся истошный крик дозорного:
– Саламандры!
Мы с дядей Вовой переглянулись. Должен сказать, что в наших взглядах сквозила не только тревога, не только удивление по поводу того, что фантастический рассказ штурмана Рахбара сбывается, но и детское какое-то удовлетворение: ночные труды не пропали всуе!
Мы вскочили из-за стола и, схватив автоматы, бросились в нос корабля.
Пока мы проталкивались через всеобщую тревожную суету, на «Голодном кракене» происходило то, что я бы назвал подъемом экипажа по боевой тревоге.
Специальные расчеты в диковинных черных балахонах с перекрещенными молниями на спинах расчехляли катапульты и, вращая вороты, взводили их в боевое положение.
Наша рота лучников (численностью, напомню, в неполный взвод) нахлобучила шлемы, опустила забрала и, натянув кирасы, выстроилась побортно.
Шень Ди, неотступно сопровождаемый великаном-големом Тутарбаном, который теперь волочил огромную дубину, точнее даже сказать палицу, занял командную позицию на нижнем марсе фок-мачты.
В глазах Шень Ди мне привиделся тщательно скрываемый испуг. Зато великан всем своим видом вселял оптимизм. Его угловатое лицо было преисполнено звериной решимости убивать, плющить и резать. Благо резать тоже было чем: в арсенал Тутарбана, помимо палицы, входил небольшой, но заточенный до толщины паутинки топор.
Капитан Курр, как и положено капитану, взошел на мостик, который располагался
На мостике имелись и рулевое колесо, и компас, и, между прочим, внушительных размеров подзорная труба на треноге. Капитан то и дело посматривал в нее с самым компетентным видом. Ну и, само собой, раздавал приказы: рулевому, гребцам, парусной команде.
Повинуясь его властному карканью, гребцы втянули весла внутрь корабля, наглухо закрыли весельные порты и заперли их изнутри на задвижки.
Я, конечно, этого не видел, но не сомневался в том, что через несколько мгновений каждый гребец извлек из-под скамейки свое оружие. Кто нож, кто палку с заточенным гвоздем, а кто и примитивный молот в виде балластного булыжника, примотанного к обломку румпеля.
В каждом на борту «Голодного кракена» горела надежда выжить, а если суждено погибнуть – то хотя бы подороже продать свою жизнь…
Из наших знакомцев пока не было видно только штурмана Рахбара, да еще боевого мага Кадама с его подручными, «адептами».
Но нас это мало заботило.
Добравшись до крупнокалиберного «Браунинга», мы приготовили его к немедленному открытию огня и принялись высматривать врага.
Но анонсированных саламандр пока видно нигде не было – может, нырнули под воду? А может, кому-то пить надо меньше?
Тем временем объявился во всей красе и Кадам. Встав посреди палубы, боевой маг громко прочитал какое-то грозное заклинание и принял от адептов две бутылочки, в которых флюоресцировала некая жидкость.
Кадам поочередно опорожнил вначале первую бутылочку, затем вторую. После чего… грохнулся на палубу! Грохнулся – и затих.
«Инсульт? – подумал я. – Вроде рановато… Ему и сорока не дашь».
Адепты, однако, не проявили по поводу падения своего наставника особого беспокойства и сохранили вид вполне деловитый. Даже, я бы сказал, будничный. Мол, все идет по плану.
Да и матросам было явно не до Кадама! У меня закралось подозрение, что каждый из них уже видел этот цирк с конями раз по десять.
– Прикинь, если он правда умер, – ухмыльнулся дядя Вова.
Я поглядел на старшину как на ребенка.
– Давай поспорим на пятьсот рублей, что нет, – предложил я.
– У меня с собой нет, – соврал мой находчивый друг.
Стоило ему сказать это – и корпус корабля сотрясся от мощного удара из-под воды. Точно неведомый властелин глубин решил наказать дядю Вову за вранье!
– Ах ты грёбаный ты на хрен! – взвился старшина (мне показалось, он подумал о том же: ужасное начало происходить из-за невинной лжи ценою в пятьсот рублей).
И еще удар! И еще!
Я едва удержал равновесие. Да и то лишь потому, что за секунду до удара присел на колено, чтобы завязать шнурок на берцах. Но многие матросы попадали – в том числе с мачт (и этим бедолагам я сочувствую больше всех).