Морпех – победитель магов
Шрифт:
Итак, на нас обрушился град тяжелых травмоопасных предметов.
Я некстати вспомнил о тропических колониальных пробковых шлемах. За несколько дней до нашего исторического рейда наш разведупровец Грошев на дне рождения у капитана рассказывал мне, что, когда английские колониальные войска в Индии в обязательном порядке принялись носить такие шлемы, смертность от кокосовых орехов в колониальной армии уменьшилась сразу на восемьдесят процентов. Меня удивили, конечно, не восемьдесят процентов, а то, что до англичан это в голову никому из местных не приходило,
Но к чему это я? К тому, что быть забитым насмерть кокосовым орехом казалось мне ужасно позорной смертью…
Между тем мы с дядей Вовой провели ревизию боеприпасов.
И с ужасом обнаружили, что пуль у нас на двоих осталось меньше, чем стрел в колчанах у наших друзей пиратов.
Тут пробил звездный час Бута и его особого композитного суперлука.
Пуская навстречу граду летящих кокосов стрелу за стрелой с изумительной точностью, Бут уже через три минуты заставил пятерых циклопов корчиться на песке в смертельных конвульсиях.
Как ни странно, это произвело на тварей воздействие даже большее, чем грохот гранаты из моего подствольника.
Пращники перестали швыряться, замерли в нерешительности. А потом… попятились!
– Вперед, навалимся на них и изрубим их в капусту! Сколько можно терпеть?! На абордаж! – вдруг воскликнул задира Лод.
Похоже, у старого пирата от напряжения начали пошаливать нервы.
Идея была, конечно же, самоубийственной.
Но я и сам был доведен до предела и уже всерьез раздумывал над тем, не примкнуть ли к автомату штык-нож и не поддержать ли Лода в его самурайском порыве.
И вот, в этот самый миг раздался иезуитски спокойный голос Рихарда:
– Друзья мои! Поприветствуем же «Любовницу ветра», самый быстроходный из кораблей, что когда-либо состоял под моим командованием!
– …и, кажись, самый мелкосидящий, – шепотом добавил дядя Вова.
Я обернулся и обомлел.
Бушприт «Любовницы ветра» покачивался так близко от нас, что, казалось, до него можно дотянуться рукой.
А роль ростральной фигуры на ахтерштевне «Любовницы ветра» выполняла… сама Таис в мокрой нательной рубахе, тесно облегающей ее волнующие формы!
Впрочем, врать не стану, в тот момент я на формы даже не посмотрел.
Наконец-то мы перевели дух…
Я растянулся на теплых досках палубы в позе морской звезды и блаженно закрыл глаза.
Тихо плескало море.
Вдали выли раненые циклопы.
Привычно скрипела снасть, и чайки переговаривались о вечной своей ерунде.
Рядом со мной в позе зародыша лежал дядя Вова. Из скулы у него сочилась сукровица – поранился щитом, пока мы там геройствовали.
Я знал, что долг требует, чтобы я сейчас же встал и оказал старшине первую медицинскую помощь.
Промыл рану, наложил хоть какую-нибудь повязку, сказал что-то участливое.
Проверил, не воткнулась ли в его мясистый загривок ядовитая игла.
Но, верите, на исполнение этого долга
Я чувствовал, если сейчас не полежу хотя бы минут двадцать, то просто умру. Ведь невозможно же жить одним сплошным адреналином (хотя мы и пробовали это делать все последние дни!).
А когда я наконец встал на ноги, оказалось, что кок «Любовницы ветра» был так любезен, что приготовил всем нам обед. Нормальный, горячий суп из местной красной чечевицы на бульоне из морского окуня, с водорослями вместо капусты…
Друзья, скажу вам как есть: ничего вкуснее того чечевичного супа я не ел в своей жизни!
И яства, которыми нас, как поросят на убой, откармливали в золотых чертогах Бин Назима, были просто жалким его подобием…
Мораль: близость смерти – лучший кулинар.
Пока мы с дядей Вовой употребляли наши три порции, «Любовница ветра» шустро сближалась с «Голодным кракеном».
Напомню, что наш «Кракен» был крупнее и медлительнее «Любовницы». Поэтому за то время, которое потребовалось «Любовнице ветра», чтобы спасти нас из-под носа разбушевавшихся циклопов и пойти назад, на север, «Кракен» успел только выползти из Черепашьей бухты и обогнуть мыс.
На траверзе этого мыса – он назывался незасмысловато, Попугай, – и должно было состояться рандеву.
Но, как часто бывает с непредсказуемой морской стихией, проблемы всегда начинаются там, где их совсем не ждешь…
Даже такая опытная команда, как у старого лиса Рихарда, дала слабину. Как видно, всех лишали покоя сокровища, лежащие прямо на палубе, – за парусами следили всего лишь трое, да и те оказались малоопытными новичками.
Поэтому, когда с востока внезапно налетел сильный шквал и громадные косые паруса «Любовницы ветра» со зловещим гудением выгнулись дугой, среагировать матросы не успели. Точнее, успели лишь наполовину.
На фок-мачте они, давясь хрипом и срывая кожу до мяса, все-таки смогли уронить рею и погасить парус.
А вот грот-мачта с наводящим на самые отпетые мысли треском рухнула на левый борт.
При этом одному матросу размозжило голову, а другому раздробило обе ноги.
Мимо меня пронеслись ванты, каждый из которых мог бы легко перерезать меня пополам.
К счастью, мне достался лишь один удар тонкого линя. Кевларовый чехол бронежилета рассекло, но благодаря вкладной бронеплитке ребра мои были спасены…
А дядя Вова только и успел, что громко выматериться…
Последующие пять минут мы все гасили рвущийся прочь раненой птицей парус.
В итоге красотка Рихарда стала хромать на одну ногу. Но, по крайней мере, сохранила надежды на относительно скорое выздоровление – запасная мачта на корабле имелась. А вот паруса – не было. И его потеря стала бы невосполнимой…
Глава 8. «Медные руки»
На борту галеаса «Голодный кракен»