Морпех – победитель магов
Шрифт:
Но что еще за Офир?! Как два бравых морпеха вообще оказались в тюрьме вместо своей каюты на «Голодном кракене»?!
Всё по порядку…
Через день после героического боя у рифа Морской Царь «Голодный кракен» и «Любовница ветра» наконец-то окончательно поделили клад Фарида и пошли каждый своим курсом.
А еще через шесть дней «Голодный кракен», заблудившись в густых туманах, внезапно обнаружил себя на траверзе Офирского маяка.
Занимался рассвет.
Вдали желтели предместья большого южного города, кое-где разбавленные пыльно-зелеными куртинами садов.
Пираты
Тут надо сказать, что уже несколько дней на «Голодном кракене» активно обсуждалась тема, куда лучше слинять честному пирату со своей честно заработанной долей клада. Ведь даже самым разнузданным оптимистам было ясно, что после разгрома «медноруких» в том знаменательном морском бою, император Готам вряд ли оставит дело без ответных мер. И эти ответные меры, вероятнее всего, примут вид грандиозной морской облавы, в которую будут брошены все или почти все имперские сторожевые флотилии…
Поэтому Лод Рыжая Борода твердой рукой вел корабль в некую безлюдную область, которую он называл Страной Ладана.
Какой такой Страной Ладана? Объяснения были путаными и неконкретными: «там страусов много», «хорошая охота на коз», «черепахи вкусные», «жемчужины с кулак».
В результате, однако, я уяснил главное: нас с дядей Вовой эта их «Страна Ладана» совершенно не устраивает. Ибо, как нехотя признался капитан, располагалась она черт знает где на юге (Лод обещал две недели хода при попутном ветре!). А значит, зафрахтовать корабль, чтобы плыть домой в Россию, в Стране Ладана едва ли получится.
И зачем нам с дядей Вовой такое счастье?
В общем, там, в виду Офира, меня осенило. Я бросился в каюту к Лоду и, как написали бы в русских сказках, ударил капитану челом.
Мол, так и так, мы сделали для экспедиции всё, что могли, мы устали, замучились, хотим домой к мамочке. Пожалуйста, высадите нас со старшиной в этом вашем Офире, где, по слухам, огромная гавань, куда стекаются суда со всего мира и где варят – якобы – отменно вкусное ячменное пиво.
Лод, конечно, пытался нас отговаривать. Мол, там стражники на каждом шагу, и вообще лучше не отрывайтесь от коллектива. Пытался даже вяло обольщать, обещая еще больше золота и еще меньше тревог.
Я где-то его понимал: шутка ли дело, потерять таких бойцов, со скорострельными огнетворными палками!
Но я на своем стоял твердо: мол, мы все обдумали, решение окончательное и обжалованию не подлежит.
В итоге Лод сдался – хрен поспоришь с обладателем скорострельной огнетворной палки!
Мы получили шлюпку, в которую погрузили свое золото и свои пулеметы, тепло попрощались со всеми, кто остался жив, – в особенности же со штурманом Рахбаром, с которым выпили мы немало местных декоктов. И, помолясь, пошли к берегу на веслах.
Ну а «Кракен», ставший нам почти родным, поспешил слинять на юг, чтобы свести вероятность встречи с кораблями морской стражи к вожделенному минимуму.
В Офире мне поначалу страшно понравилось.
Во-первых, твердая земля.
Во-вторых, множество
В-третьих, в первой же харчевне нам подали такой нажористый плов, что я едва не заплакал от восторга! После невкусной, пересоленной, а где-то даже и плесневелой пищи «Голодного кракена» (которую и «жратвой» язык не поворачивается назвать) это было божественно!
А в-четвертых, количество и качество кораблей в трех гаванях Офира было ошеломительным. Это внушало надежды.
– Ты погляди! Погляди туда! – У дяди Вовы загорелись глаза, когда мы вразвалочку шли по длинной набережной. – Вон! Видишь? У них тут и четырехмачтовые корабли бывают, оказывается!
В самом деле, у конца длинного мола, облицованного ни много ни мало розовым мрамором, недвижимо стоял огромный, крутобокий парусный красавец.
Был он больше «Голодного кракена» раза эдак в два и мог похвастаться пятиэтажным ахтеркастлем со множеством богатых резных балкончиков. Причем балясины балкончиков были вызолочены, борта украшены инкрустациями, а ростральная фигура – к слову, то была обнаженная женщина с крыльями – оказалась… отлита из стекла, в недрах которого переливались колдовские искорки!
– Даже и не знаю, как такой корабль называется, – признался я. – До клипера «Грейт Рипаблик», конечно, не дотягивает… Но и галеасом такую громадину уже не назовешь.
– Клипер «Грейт Рипаблик»? Это тот американец, которого во время Крымской войны французы зафрахтовали и солдат под Севастополь возили?
Я оторопел. Я-то это знал, потому что я фанат флота. Но откуда историю «Грейт Рипаблика» знает дядя Вова?!
Прочитав в моих глазах незаданный вопрос, старшина ответил:
– Сергуня, да это в Севастополе все знают! У нас на Историческом бульваре якорь от этого самого «Грейт Рипаблика» выставлен! Он же в Балаклаве, вместе с «Черным Принцем», в шторм попал. И, чтобы свалить от берега побыстрее, якоря рубил. Ну и потом уже, при СССР, якорь «Рипаблика» водолазы подняли… Кстати, слушай, а может, это барк?
– Что барк?
– Ну, корабль, – дядя Вова ткнул пальцем в офирский четырехмачтовик.
– Может, и барк… Уважаемый, не подскажешь, как называется такой корабль? – спросил я у проходящего мимо разносчика лимонного шербета.
– Это корабль нашего всемудрейшего и всемилостивейшего императора Готама, да удлинятся его дни! А называется он «Принцесса Амита»! – Губы торговца растянулись в восхищенной улыбке.
Мы с дядей Вовой разочарованно переглянулись – мол, дикие люди, не понимают разницы между типом корабля и его названием.
Впрочем, если бы старичок понимал эту разницу, разве он работал бы разносчиком лимонного шербета? Нашел бы себе местечко получше, хоть бы и в конторе по оптовой торговле лимонами…
Лишь когда мы отошли от суперкорабля метров на сто, до меня кое-что дошло.
– Слышишь, дядь Вов, – сказал я, почесывая затылок, – что-то не похоже, чтобы тогда Бин Назим был с нами до конца откровенен… Может, принцесса Амита и племянница этого Готама, но что-то маловероятно, чтобы такая уж «нелюбимая»… В честь нелюбимой такой корабль не назовут!