Морпехи против «белых волков» Гитлера
Шрифт:
Никита Васильевич Маркин тоже кое-чему научился. Три пулемета били по одному участку, вызвав суету. Некоторые егеря вскакивали и, делая слишком длинные перебежки, попадали под пули. Шишкин сумел подстрелить двоих егерей с автоматическими винтовками, еще один угодил под пулеметную очередь. Прикрытие ослабло, и егеря бежали к катерам, причаленным у пирса.
Моторы молотили на холостом ходу, пока егеря втаскивали раненых. Кормовые крупнокалиберные пулеметы заставили десантников залечь. Оба катера, взревев двигателями, развили полный
Плотный огонь с берега догнал один из катеров, повредил мотор. Судно окуталось дымом, замедлило ход и двигалось рывками. Маркин видел, как свалился в воду один из егерей, замолк крупнокалиберный пулемет на корме. Добить катер не удалось, он отошел слишком далеко от берега, и в цель попадали лишь немногие пули.
Второй катер, описав круг, бросил буксирный трос и потащил раненого собрата. Стрелять уже не имело смысла, катера удалялись все дальше и дальше, побитые пулями, увозя уцелевших в бою егерей.
–Вот тебе и «белые волки», — сплюнул Маркин. — Бить их надо и по сторонам не оглядываться.
Политрук Слобода дрожащими пальцами прикуривал папиросу. Рядом лежал автомат с опустошенным диском. Политрук выпустил весь боезапас, расстрелял даже обойму пистолета.
–Хорошо повоевали, — переводя дыхание, сказал он. — Не думал, что живым выберусь.
Бойцы ходили между телами убитых егерей. Удивлялись добротной экипировке. Легкие куртки на гагачьем пуху, шерстяные свитера, высокие шипованные ботинки. И кормежка не в пример нашей. Яркие баночки с тушенкой, паштетом, куски копченой ветчины в целлофане, шоколад.
С опаской рассматривали баночку с кольцом. Политрук прочитал надпись. Оказалось кофе, которое нагревается за счет химической реакции. Попробовали одну-другую баночку крепкого горячего кофе со сливками.
–Вот сволочи, чего только не выдумают!
Маркин вместе с Шишкиным рассматривали трофейную винтовку с магазином слева на 24 заряда. Это была автоматическая винтовка, больше напоминающая компактный пулемет, ими вооружали десантников и парашютистов.
–Три штуки, — сказал Фатеев. — Себе бы забрать.
–Новое оружие, штаб не отдаст. Одну штуку тайком, может, и приныкаем.
Из-за нехватки автоматов брали трофейные. Но лучше бы отечественные… Звук выстрелов ППШ и МП-40 резко отличается, можно поймать гранату от своих, если тебя не разглядят.
–Наломали мы им бока, — хвалился кто-то из бойцов, примеряя ботинки.
Ему показали рукой в сторону догоравших цистерн, которые тушили приехавшие пожарники. Тихо умер разведчик Толя Алехин. Его отнесли в сторону. Фельдшер Рябков возился с другими ранеными и восклицал:
–Господи, половина людей разрывными пулями ранены! Вот тебе и викинги — благородные воины.
Ввел ампулу морфия парню, извивающемуся от боли.
–Вторая доза уже, — пояснил он. — Кишки, как дробью, изрешетило. — Может, хоть сейчас заснет.
–И
Рябков, мягкий по характеру, показал старшему лейтенанту на пожилого охранника.
–Жене, наверное, в письмах писал, что в тылу устроился, выживет. А у него малую берцовую кость в куски раздробило. И кровотечение сплошное. Через час-два преставится мужик.
–Ну, делай что-нибудь, — раздраженный болью от собственной раны, крикнул Маркин.
–Кость пилить надо, осколки удалять, ампутацию, в общем, проводить.
Фельдшер не имел на это полномочий, все же он был не хирург. Но его окружили со всех сторон, а Фатеев протянул остро заточенный шведский нож, доставшийся ему как трофей.
–Пилка еще нужна, — попросил фельдшер.
–Найдем.
Охранник пришел в себя и с ужасом слушал разговоры об ампутации, ноже и пилке.
–Дайте хоть умереть спокойно, — попросил он ослабевшим от потери крови голосом. — Не мучайте, Христа ради.
–К семье вернуться хочешь?
–Хочу.
–Тогда терпи. Тут на полчаса всех делов. А для обезболивания стакан водки нальем.
–Лучше два. Боюсь я…
В этот момент земля вздрогнула, а метрах в пятистах взвился огненный гриб.
–До подземного хранилища добрались, — сказал сержант из охраны. — Полторы тысячи тонн бензина.
Горячий вихрь крутил клочья травы, мха, отчетливо слышался рев огня. Крупные бело-черные кайры сотнями кружились над скалами, они тревожились за недавно отложенные яйца.
По склону хребта медленно шли трое егерей. Обернувшись, один из них сделал двумя пальцами знак в виде латинской буквы «V» — виктория, — мы все же победили, горючее для ваших кораблей, танков, машин уходит в небо.
–Так че с парнем делать? — напомнил Рябков, дергая Маркина за рукав.
–Оперировать. — И повернулся к Шишкину, все еще державшему в руках автоматическую винтовку. — Брось ее на хрен, возьми трехлинейку. Достанешь этих троих?
–Вряд ли. Далеко слишком.
–Попробуй, Афоня. Не дай им безнаказанно скрыться да еще насмехаться над нами.
Огонь, пробив стены подземного бензохранилища, ревел, выкидывая огромные языки пламени. Рябков с санитарами и добровольными помощниками подступил к охраннику с раздробленной ногой. Шишкин вздохнул и принял протянутую винтовку.
–Бой точный, не сомневайся, — заверил его владелец. Ты только на высоту поправку сделай, не забудь.
–Не забуду, — буркнул Афанасий.
Кроме него в удаляющуюся троицу стреляли и другие.
–Бросьте, — прикрикнул Шишкин, — мешаете только.
У сержанта было отличное зрение, и он хотел видеть попадания своих пуль. Тройка егерей, выбравшись из боя, где полегла половина их товарищей, знала, что отомстила за них, уничтожив самое крупное бензохранилище. То один, то другой поворачивался и показывал на пальцах — мы все же победили.