Морские гезы
Шрифт:
Мы движемся под острым углом к курсу каравана, постепенно поджимаясь. Испанские галеоны один за другим минуют нас. Когда это делает двенадцатый, между ним и нами уже около двух кабельтовых. Замыкающий галеон мог бы тоже проскочить мимо нас на расстоянии одного кабельтова. Это четырехмачтовый корабль длиной метров сорок, шириной около тринадцати и водоизмещением не меньше тысячи двухсот тонн. На двух передних мачтах прямые паруса, на задних — латинские. Лицевая сторона парусов, обращенная вперед, из золотистого материала, явно не из дешевой холстины. На них нашиты большие, от кромки до кромки, красные кресты, немного напоминающие мальтийские. На галеоне две орудийные палубы. На гондеке одиннадцать пушечных портов, на опердеке двенадцать. Надеюсь, мы не узнаем на собственной шкуре, какого калибра стоят там пушки. Еще пять
— Открыть пушечные порты! — приказываю я.
Приказ выполняется мигом. Стволы пушек высовываются из портов, целясь в замыкающий галеон. Комендоры заранее проинструктированы, кто какую цель должен поразить. Пушки, заряженные книппелями, бьют по парусам, заряженные картечью — по людям.
Эти люди — испанские офицеры, матросы и пассажиры — смотрят на нас, пытаясь угадать, зачем мы приготовили пушки? Сейчас природа нашими руками, то есть пушками, произведет естественный отбор тех, кто соображает быстрее.
Дав комендорам время на прицеливание, командую:
— Огонь!
Первыми стреляют шестнадцатифунтовки с опердека и кормовой надстройки, а также легкие фальконеты и тяжелые мушкеты. До гондека приказ доходит чуть позже, зато тридцатифунтовки грохочут басовитее и чугуна, свинца и дыма выпускают больше. Галеон «Князь Оранский» лихорадочно трясется во время стрельбы. Густой черный дым сносится ветром на наш корпус, на желтовато-белые паруса с большими красными крестами, добавляя им черные полосы и пятна.
Испанский галеон не узнать. Он напоминает обсыпавшуюся елку. Не осталось ни одного целого паруса. Их лохмотья и обрывки рангоута трепетали на ветру. Попрятались и люди, кто успел.
— Убрать паруса! — командую я.
Инерции хватит, чтобы остановиться перед форштевнем испанского галеона и продолжить его расстрел.
Остальные двенадцать галеонов ост-индийского каравана продолжали двигаться прежним курсом. Чтобы помочь тринадцатому, надо лечь на обратный курс. Круто против ветра галеоны идти не могут, а на выписывание галсов уйдет слишком много времени. Так что отбивайся сам. Только двенадцатый галеон пальнул в нас из двух кормовых пушек. Для очистки совести. Оба ядра пролетели мимо. С дистанции более трех кабельтовых из нынешних пушек попасть трудно даже по такой большой цели, как галеон. Нагреваясь во время стрельбы, металл пушек расширяется, поэтому ядра делают уже. Они ударяются во время выстрела о стенки ствола, каждый раз по-другому, поэтому невозможно точно угадать, о какую ударится в последний раз и куда начнет отклоняться. Чем больше дистанция, тем больше будет отклонение. Зато ядра из, вроде бы, двенадцатифунтовой пушки и двух шестифунтовых фальконетов, установленных на баке тринадцатого галеона попали в цель. С дистанции в кабельтов трудно промахнуться. Двенадцатифунтовое ядро пробило корпус выше ватерлинии, одно шестифунтовое застряло в нем, а второе продырявило фальшборт и зацепило ногу комендору. Насколько серьезно — я не заметил, потому что раненого сразу унесли в кубрик.
Потянулись минуты ожидания, когда перезарядят пушки. Испанский галеон начало разворачивать бортом к ветру. Я приказал положить грот на мачту, чтобы наш галеон начал смешаться назад, все время находясь в таком положении, чтобы мы могли обстреливать врага, а он нас бортовыми пушками — нет. Фальконетам я приказал по готовности стрелять по носовой надстройке, мешать испанским комендорам перезаряжать пушки. Фальконеты первыми и возобновили обстрел. Поработали на отлично, поскольку испанцы больше не отвечали,
У испанцев пушки стоят на двухколесных лафетах, длинных, неудобных. Чтобы подкатить такую к порту, надо несколько человек. Поэтому испанцы обычно стреляли всего раз. Матросы выкатывают пушки на позиции и оставляют комендоров одних, уходят на палубу, чтобы участвовать в абордаже. Правда, некоторые пушки на захваченном нами галеоне оказались казнозарядными, со сменными казенными частями, что увеличивало темп стрельбы, но часть пороховых газов выбрасывало через щели, из-за чего падала мощность выстрела. Обычно такие пушки ставили там, где было мало места для отката, приходилось частично высовываться из порта, чтобы пробанить ствол, затолкнуть и запыжевать
Они и приготовились ко второму залпу первыми. В этот момент мы находились под тупым углом к левому борту испанского галеона. Я приказал целиться в кормовую надстройку. Цель большая, слабозащищенная и важная, потому что там прячутся капитан и офицеры. Бей в голову…
Залп шестнадцатифунтовок срубил бизань-мачту и наделал в кормовой надстройке пробоин, как подозреваю, сквозных. Куча обломков, щепок полетело в разные стороны, и часть их потом заколыхалась на волнах. Через несколько минут будут готовы тридцатифунтовые пушки гондека, наш главный калибр, после удачного залпа которых, а промахнуться с такой дистанции трудно, от кормовой надстройки останется груда обломков. Это поняли и на испанском галеоне. Вид уходящего все дальше каравана добавил им пессимизма. На средней из семи палуб кормовой надстройки появился юноша с куском белой материи.
— Шлюпку на воду! Доставить сюда испанского капитана и офицеров! — приказал я.
— Жаль, что сдались! — с сожалением произносит барон Люме. — С удовольствием бы вздернул их на реях!
Трудно с ним не согласиться. Если капитана и офицеров мы передадим князю Оранскому, чтобы обменял на своих офицеров, попавших в плен, то испанских матросов придется высаживать на берег. На обмен они не годятся, а тащить их в Англию нет смысла. Там ведь придется отпустить, поскольку королева Елизавета не воюет с королем Филиппом. Я приказываю подать сигнал буйсу, чтобы подошел к призу, забрал с него пленных матросов и отвез на берег.
— Кто из вас будет командовать призом? — спрашиваю я командира гезов.
Адмирал смотрит на своего заместителя. Видимо, не хочет перебираться на корабль, где в каютах дыры в переборках, а палубы завалены обломки и запачканы кровью.
— Я, — соглашается Биллем ван Треслонг.
— Пленных офицеров не надо сюда тащить. Пусть их буйс заберет и сразу отвезет в Эмден, — предлагает Вильгельм ван дер Марк.
Эмден — это город-порт в графстве Восточная Фрисландия, части Священной Римской империи, где сейчас находится Вильгельм, князь Оранский, и руководит действиями своих сторонников. Пока что все его руководство состоит из выдачи каперских патентов и сбора долей от добычи. На суше испанцы бьют его, как сопливого мальчишку. Не мудрено, ведь свои армии он формирует из добровольцев типа Яна ван Баерле, у которых горячее сердце и пустая голова, и наемников, немецких рейтаров и ландскнехтов, у которых голова и сердце холодные, настроенные только на получение денег и сохранение собственной жизни и здоровья. Первые погибают зазря, а вторые зазря получают деньги, потому что, как только становится горячо, сразу разбегаются. А горячо становится быстро и часто. Противостоит им дисциплинированная регулярная испанская армия, хорошо обученная, оснащенная и спаянная в боях в Италии. Говорят, сейчас она — самая лучшая армия в Европе.
Когда мы на баркасах и буйсе перевезли на берег испанских матросов, от ост-индийского каравана и след простыл. Они зашли в Западную Шельду. Может быть, доложили коменданту Флиссингена о нападение гезов, а у того под рукой не было парочки военных кораблей, а может, и не докладывали. Чем меньше привезет караван груза в Антверпен, тем дороже продаст.
30
Груз захваченного нами ост-индийского галеона потянул на семьдесят три тысячи флоринов. Его трюма были набиты пряностями и благовониями, которые лондонские купцы раскупили мигом. За поврежденный галеон, как сказал адмирал Вильгельм ван дер Марк, предлагали всего шесть тысяч, поэтому был поставлен на ремонт, после чего будет включен в эскадру князя Оранского. Судя по тому, как напористо убеждал меня барон Люме, цену такую назначил он сам. Захотел командовать двумя большими и грозными кораблями. Я не стал доказывать, что за испанский галеон можно было бы получить раза в два больше. Мне хватит и тех семи тысяч девятисот флоринов, что я получилот этого приза согласно нашей договоренности. Поскольку это был третий приз, и адмирал решил, что он и сам с усами, мы расстались.