Морские титаны

Эмар Густав

— Конечно! И в то же время это в высшей степени разумно.

— Уехать тайно, бежать таким образом от меня! О, это ужасно, брат!

— Успокойся, дружище. Я долго говорил с доньей Флорой. Она убедила меня в том, что все сказанное ею — истина; убегая от тебя, она только поддалась убеждению, преодолеть которое была не в силах. Она не простилась с тобой единственно для того, чтобы не огорчить тебя отказом, который неизменен.

— Она оставила вам письмо, сын мой, — прибавил отец Санчес, — вот оно, читайте.

Дрожащей рукой Лоран взял письмо,

которое подал ему священник, поспешно распечатал и впился в него глазами.

Гробовое молчание повисло над сборищем, еще минуту назад таким веселым и шумным.

Письмо было коротким. Оно состояло из следующих слов:

Любезный кузен!

Я уезжаю. Когда вы получите это письмо, я буду уже далеко от вас; я направляюсь во Францию, где имею намерение удалиться в испанский монастырь в Перпиньяне. Не пытайтесь поколебать мое решение, оно неизменно, я приняла его по зрелом размышлении, пристально заглянув в собственное сердце. Фернандо, друг мой, брат мой — позвольте мне таким образом называть вас, — мы оба ошибались в наших чувствах; то, что мы с вами принимали за любовь, было просто глубокой братской дружбой. Теперь мои глаза раскрылись, и я ясно читаю в собственном сердце… Вы меня любите, это бесспорно, но любите так, как любят дорогую сестру. Ваша любовь принадлежит другой, пусть она будет счастлива с вами! Из моей дальней кельи я буду молить Господа о вашем благополучии.

Мой милый брат, если вы хорошо поняли смысл этого письма, вы не дадите нам уехать, не простившись со мной и с моей матерью. Смерть отца и все бедствия, наказавшие нас, ставят нам, слабым и бедным женщинам, в обязанность посвятить себя Богу и молить Его о милосердии.

Ваша кузина

Флора Ордоньес

Прочитав это странное письмо, Лоран опустил голову и закрыл лицо руками.

Прошло несколько минут.

— Когда они уезжают? — спросил он наконец.

— Через неделю, на фрегате «Клоринда», — ответил д'Ожерон.

— Я буду их сопровождать, — прибавил отец Санчес. Молодой человек с трудом пересилил себя и спокойно ответил:

— Благодарю, что вы не оставляете их, отец мой. Я поеду проститься с ними. Моя кузина должна принести приличный вклад в монастырь, куда желает вступить; это я беру на себя, тем более что все ее состояние находится у меня на каравелле.

— Вы вольны поступить как вам угодно, сын мой, — грустно ответил старик, — но, может быть, лучше было бы…

— А почему нет? — перебил он с неожиданным резким хохотом. — Разве я капризный ребенок, который от самого легкого противоречия падает в обморок? Нет! Нет! — вскричал он душераздирающим голосом. — Я мужчина, я сильный мужчина, и мне по силам пережить все — и радость, и страдание!.. Как видите, горе не убивает, раз я еще жив!.. О-о!..

Кровь хлынула у него носом и ртом;

нервы, натянутые свыше человеческих сил стремлением побороть себя, не выдержали дольше. Он закатил глаза, взмахнул руками, испустил жалобный стон и упал бы навзничь, если бы Монбар, Мигель Баск и другие друзья не кинулись к нему на помощь и не поддержали его.

С ним сделался нервный припадок.

Лорана поспешно перенесли на кровать. Все пришли в ужас.

Отец Санчес несколько раз пустил ему кровь.

Целых шесть дней и шесть ночей друзья не отходили от его изголовья.

Донья Линда неотлучно находилась при нем и ухаживала за ним, как преданная сестра. С содроганием, орошая его руки слезами, она выслушивала его страшные признания во время бреда.

После шести долгих дней постоянных мук девушка не могла более выносить такую глубокую скорбь, она ушла, несчастная, мрачная, задумчивая.

На другой день, то есть на седьмой день болезни, Лоран, хотя еще и очень слабый, хотел встать.

— Поедем в Пор-де-Пе, — сказал он отцу Санчесу, который в эту минуту входил к нему и сделал невольное движение изумления, увидев его на ногах.

— Отправимся, если вы хотите, сын мой, — кротко ответил монах.

Вдруг отворилась дверь, и на пороге остановилась донья Линда; она была бледна и грустна, но спокойна.

— Это лишнее, — сказала она голосом, которому тщетно силилась придать твердость, — я привела к вам ту, которую вы так пламенно желали видеть… Входи, сестра.

С этими словами она ввела за руку донью Флору. Девушка бросилась к Лорану и с рыданием упала к нему на грудь.

— Флора здесь! Боже мой! — вскричал он в неописуемом волнении.

— Да, здесь, — ответила донья Линда кротко, но твердо, — Флора, которую вы любите и которая любит вас!

— О! Я люблю, люблю тебя! — вскричала Флора растерянно. — Прости меня, Лоран, я была безумной, я…

— Ревновала, бедная сестра, — договорила донья Линда, осыпая ее нежными ласками, — разве я не сказала тебе, что хочу, чтобы ты была счастлива?

— О, вы ангел! — с чувством произнес капитан. — Вы благородно исполняете данное обещание… Увы! Ее отъезд убивал меня, но вы?..

— Я? — переспросила донья Линда с глубоким волнением, воздев к небу глаза, полные слез. — Ведь я ваш ангел-хранитель!..

Спустя два дня дон Рамон и его дочь отправились на Кубу на принадлежавшем нейтральной стране корабле, зашедшем в Пор-де-Пе для выкупа нескольких испанских пленных.

Прощание было печальным, но спокойным; Лоран и донья Флора не расставались с девушкой до той самой минуты, когда она сошла в лодку, чтобы переправиться на судно, где ее отец взял места для переезда.

Через месяц Лоран узнал, что донья Линда постриглась в одном из гаванских монастырей.

Эта весть произвела на него тяжелое впечатление, но прелестная улыбка доньи Флоры вскоре изгнала это легкое облако из его сердца.

Отец Санчес только и ждал конца траура доньи Лусии и ее дочери, чтобы благословить союз молодых людей.