Морской царь
Шрифт:
– Так совсем маленькие костры горят, на кизяке.
От этих известий князя охватил сладкий подзабытый озноб: ох, давно он ни с кем не сражался в чистом поле!
8.
Еще две ночи двигались ускоренным ходом и, наконец, вышли к сторожевым караулам корнеевцев. Воевода-помощник недовольно бурчал:
– Чего так медленно? Мы уже почти у границ Хорезма. Так они и за подмогой послать могут.
Он как всегда нисколько не сомневался в предстоящей победе. Другого мнения придерживался
– Если у них две тысячи конников на хороших лошадях, им и подмоги не надо.
– Конников может и две тысячи, но коней только тысяча, – ответил ему на это Корней. – Я видел как они по двое на лошадях ездят. Для охраны кятцев им много конницы не нужно.
На рассвете, оставив войско отдыхать, князь с воеводами направились вперед.
Арабы, уже привыкнув к преследованию корнеевцев, совсем не обращали внимания на новых зрителей. Бесконечная уходящая за горизонт колонна из плененных кятцев, их двуколок запряженных ишаками и верблюдами, пеших и конных арабов в матерчатых тюрбанах с бармицами медленно двигалась на юго-восток.
– Если ударить прямо сейчас, то охрана разбежится, и весь обоз с пленными точно будет наш, – горячо подзуживал князя Корней.
– Тогда мы сами станем неповоротливыми и неподвижными, – возражал ему Радим. – И уже они вокруг нас будут кружиться. А кони у них получше наших.
– Так нам это только и надо. Укроемся за повозками и пусть себе кружатся.
Дарник не спешил с ответом, понимая правоту Радима – сам когда-то оставил противнику свой тяжелый обоз, чтобы потом наголову его разбить.
Вернулись в стан, так ни с чем и не определившись. Дав войску поспать до полудня, князь повел его за кятцами. Их они нагнали ближе к вечеру, когда хорезмийцы устраивались уже на ночлег. Свой стан Дарник приказал ставить в полуверсте от противника.
– Так они нас увидят и как следует сосчитают, – встревожился Радим. – Потеряв неожиданность, мы потеряем половину своей силы, если не больше.
Другие собравшиеся вокруг Дарника воеводы были такого же мнения.
– Думаете, их воины, уже выполнив свою задачу, захотят драться с равным ему по силам противником? Самое время готовить угощение для арабского мирарха, или как там его еще называют, – было не совсем понятно шутит князь или говорит серьезно.
Разумеется, появление так близко большого войска не осталось незамеченным. Как только дарникские повозки стали выстраиваться в квадратный ромейский фоссат, по направлению к ним поскакал небольшой отряд человек в двадцать. Когда лучники из пешего охранения изготовились к стрельбе, арабы, развернувшись, поскакали обратно.
Из жердей, тем временем, в стане уже возвели привычную трехсаженную смотровую вышку, над которой заколыхалось большое Рыбное знамя, дабы арабским дозорным было, что сообщить своему военачальнику.
Рассчет князя оправдался, вскоре к их стану приблизилась уже настоящая группа переговорщиков: трое воевод в богатых
– Если они не знают ни хазарского, ни ромейского, то тогда и договариваться ни о чем не будем.
Афобий постарался на славу, украсил коня Дарника лучше, чем самого князя, но все равно убранство арабских скакунов было значительно роскошней: драгоценные камни и золотая инкрустация не только на нагрудных ремнях и попоне, но даже на уздечке.
– Я Ислах ибн Латиф, визирь кятского эмира, – представился на хазарском языке главный переговорщик, смуглый, длиннолицый мужчина лет тридцати пяти. – Наше войско занималось поимкой кятских преступников и теперь мы, поймав их, возвращаемся домой. Кто вы и почему идете за нами?
– Я Князьтархан Дарник Рыбья Кровь и иду не за вашим войском, а чтобы помочь кятским переселенцам, – учтиво отвечал ему князь. – Месяц назад в мою Ставку прибыл посол Хосрой из Кята, который посулил мне пятьдесят тысяч дирхемов за помощь кятскому племени пересечь эту пустыню и поселиться в Хазарской земле. Думаю, ваши беглые преступники и есть эти переселенцы.
– Этот Хосрой есть самый главный преступник. И мы просим тебя, князь, выдать его нам, за что, эмир Кята Анвар ибн Басим будет тебе очень благодарен. Мы даже можем обсудить, в чем может состоять эта благодарность. Надеюсь, что такая мелочь, как беглые преступники не могут служить причиной раздора между твоим, князь, Яицким княжеством и бескрайними владениями великого халифа Мухаммада.
То, что визирь не клюнул на Хазарскую землю, а прямо обозначил самостоятельное Яицкое княжество было одновременно и приятно и как-то обвинительно, мол, знаем, что чистый разбойник и можешь ничем законным не прикрываться.
– Конечно, нет, но все упирается в данное мной слово и пятьдесят тысяч дирхемов. Мои воины не поймут меня, если я не смогу им заплатить. Но если бы вдруг половина этой суммы появились у меня, тогда все можно было бы наилучшим образом уладить.
Ислах посмотрел на своих спутников и получил их молчаливое согласие.
– К сожалению, сейчас в моем походном ларце таких денег нет, но по возвращению в Кят вместе с твоими Князьтархан послами мы можем прийти к нужному соглашению.
– Мы можем поступить еще проще, – невозмутимо подхватил Рыбья Кровь. – Вы нам отдадите половину захваченных вами переселенцев и ту казну, которая есть в твоем походном ларце. А мои послы последуют с вами в Кят, чтобы как-то договорится об оставшейся сумме. В этом случае никто не будет ущемлен в своих денежных интересах и можно будет подумать о каких-то уступках.