Морской орел
Шрифт:
— Бегите, — закричал сверху Стоун.
— Они в недостроенном доме. — Нис уже был на ногах. Не то чтобы он не замечал ружейных пуль, сыпавшихся кругом. Он и слышал и видел все. Но ведь они всегда летят мимо. Всегда летят мимо. В правой руке у него был люгер, но он забыл про это.
— Бежим вместе, — закричал он Стоуну.
Стоун никак не мог слезть со стены. Тогда Нис побежал один.
Он пробежал пятьдесят ярдов до недостроенного дома, тяжело увязая в мокром песке. Снова полил дождь, но он и без того был весь мокрый, так что это не имело значения. Его кидало то в жар, то в холод. Из недостроенного дома больше не стреляли.
Но тут он увидел Берка и Хаджи Михали, которые бежали вдоль стены в другую сторону. Вдоль стены, к низким, нескладным строениям, стоявшим среди тощих деревьев.
— Эй, вам что, жизнь не дорога? — крикнул Стоун Нису, догоняя его.
Нис видел впереди ломаный контур недостроенных стен. Рыхлый песок кругом, белые срезы известняковых плит, пустой проем окна. Он вплотную подбежал к дому, потом стал обходить его, ища вход. Четвертую стену только начали возводить, с этой стороны вся внутренность дома была открыта.
Нис увидел грека.
Грек стоял и молчал. В руке он держал винтовку. Рука безжизненно висела. Грек точно не совсем понимал происходящее. Он был в армейской, навозного цвета, форме, с желтыми нашивками капрала. Вид у него был недоумевающий.
— Клади оружие, — приказал ему Нис.
О своем люгере он по-прежнему не вспоминал. Так и держал его в опущенной руке. Он быстро шагнул к греческому солдату и вырвал у него винтовку. Он не знал, что же делать дальше. Выходило неловко и глупо.
— Стон здесь. Если выйдешь, тебя застрелят, — сказал он.
Он повернулся и выбежал из недостроенного дома, держа винтовку наперевес. Стоун ждал его с пистолетом в руке, готовый выстрелить в любую минуту.
— Там есть один, — сказал Нис.
Затрещала длинная очередь солотерна. Кругом никого не было видно. Но Нис отчетливо слышал выстрелы со стороны барака, куда раньше пробежали Берк и другие.
— Пока хватит, — сказал Стоун.
Нис не понял. Но Стоун уже побежал в том направлении, откуда стреляли. Нис посмотрел по сторонам и увидел группу строений побольше в дальнем углу лагеря. Он решил, что это главные корпуса. Других решений от него пока не требовалось.
— Вон туда, — сказал он Стоуну.
Он не стал смотреть, повернул Стоун за ним или нет. Он побежал по лужам, по реденькой траве, ветер с воем забирался под его раздувающуюся рубаху и обжигал его. Винтовку он бросил. Она мешала бежать. О роли оружия он не думал. Самое важное был он сам, его присутствие здесь. Он был мухой, пугающей паука.
Из ближайшего дома по нему открыли огонь. Он бросился на землю. В эту самую минуту Стоун поравняйся с ним и, подняв пистолет-пулемет, дал очередь по сбившимся в кучу домам. Он держал пистолет невысоко, и сила отдачи едва не сбила его с ног. Потом он побежал дальше. Теперь еще откуда-то слышалась стрельба. Берн со своим солотерном.
Нис поднялся и побежал за Стоуном. Недалеко от первого дома великан вдруг остановился. Из двери выскочили трое людей и бросились к соседнему дому. Стоун упер свой эрма в бок и расстрелял их к чертовой матери. Всех троих. Двумя короткими очередями.
— Осторожно. Не надо спешить, — закричал ему Нис. — Тут могут быть заключенные. Осторожнее.
— Где они, здесь?
Оба стояли теперь у самой стены дома и прислушивались к шуму и крикам где-то рядом.
— Не знаю, — сказал он. И закричал по-гречески: — Выходите, литтосийцы! Хаджи Михали здесь.
Шум сразу стих. Слышны были только одиночные выстрелы в соседнем доме.
— Идите вы сюда, — крикнул кто-то на диалекте. — Мы не можем выйти.
— Там есть солдаты?
— Один. Но уже наложил в штаны.
— Эпа, — подхватили другие голоса.
— Они говорят, чтобы мы вошли, — сказал Нис Стоуну.
Вдвоем они прошли вдоль стены первого дома и подошли к следующему. Этот был почти квадратной формы, не так вытянутый в длину, как остальные. В двери было окошечко, забранное решеткой. В окошечко видна была квадратная кухня с двумя печами. Заключенные литтосийцы столпились у единственного окна, забитого крест-накрест тяжелыми деревянными брусьями.
— Литтосийцы, — окликнул Нис.
Они бросились к двери. Их было четверо — бородатые, похожие на мертвецов люди, босые, полуголые, в одних только бумажных солдатских штанах.
— Эпа, — закричали они.
Крича наперебой, они осаждали дверь. Откуда-то вдруг появился пятый, с винтовкой в руках, и Стоун, подняв свой пистолет-пулемет, просунул дуло сквозь решетку, окна.
— Нет, нет, — сказал ему Нис.
— Метаксист! — закричал ему человек с винтовкой. — Клади оружие.
Винтовка со стуком упала на каменный пол. Литтосийцы даже не оглянулись. Они успели уже отодвинуть тяжелый засов, и один за другим выскочили из дома.
— Где Хаджи Михали?
— Как вам это удалось?
— Мы слышали стрельбу. Вас тут целая армия?
— Остальные в том доме, что у ворот.
— Их перевели к воротам, когда с фортов открыли огонь. Тот дом укреплен.
— Скорее туда.
Они говорили, перебивая друг друга. Точно дети. А с виду совсем старики. Стоун с изумлением разглядывал их. Все четверо на одно лицо. Никакой разницы. Одинаковые черты. Одинаковое выражение. Четыре живых мертвеца.
— Идем, — торопили они Ниса.
Они заговорили со Стоуном на диалекте. Но он в ответ только таращил на них глаза. Тогда Нис, который несколько напряженных секунд молча всматривался в их лица, сразу опомнился.
— Хаджи Михали вон там, и с ним еще люди, — сказал он, показывая рукой.
— У тебя есть оружие, иди освобождать остальных.
Это было сказано Стоуну.
— Он — инглезос, — объяснил Нис про Стоуна.
— Инглезос? Они свою войну кончили. Что он здесь делает?