Морской волк. 2-я Трилогия

Савин Владислав

— Думаю, сэр, он знал, что за гадость в этой фляжке. И что может произойти. Да и опытный он — нанюхался когда-то. И вы думаете, он предупредил бы тех, кто отбирает у него добытое? Я бы на его месте точно не стал бы. А мы не спрашивали.

— Убью гадёныша! За парней…

— Тихо! Не хватало из-за вашей мести ещё в большее дерьмо вляпаться! По рёбрам дать стоит. Но не больше! Нам ещё проблем с Америкой не хватает, для полного счастья. Тогда точно не отмоемся. Мы уйдем, а Джеки, Стэн, вы останетесь, отбудете на «Кассиопее» через неделю. Но повторяю, не до смерти! Не стоит злить еще и их УСС.

— Так вернемся к моему предложению, сэр? Если задать вопросы кому-то из экипажа «моржихи»?

— И что нам это даст? Во-первых, много

ли ценного знает простой матрос? А незаметно похитить офицера этой лодки — кстати, личности их вам известны? — это пустые фантазии. Во-вторых, нам никак не удастся протащить пленника на борт, а экспресс-допрос на месте очень мало что даст. В-третьих, даже если нам это удастся, русские просто взбесятся, и уже через час у нас на борту будет НКВД, перевернут все и разберут по винтику. В-четвертых, даже если они не найдут наш «секретный» отсек и дозволят нам выйти в море, очень сомневаюсь, что мы дойдем, а не пропадем без вести в пути, потопленные «немецкой» субмариной. Есть еще и в-пятых, и в-шестых… Вы думаете, что в Лондоне сейчас очень желают всерьез рассориться с русскими, по столь малопонятному поводу? И кого поддержат американцы, учитывая, что этот мистер Эрл, к гадалке не ходи, напишет донос, выставив нас в самом черном цвете? И что скажут умники из МИ-6 нашему руководству? Никто не любит, когда собственные подчиненные создают лишние проблемы — угадайте, кого сделают крайним в этот раз?

— Тогда, сэр, может, стоит спросить у тех, кто знает наверняка? О, нет, никакого похищения — просто вежливо поговорить о будущем сотрудничестве? Утереть нос МИ-6.

— Вы полагаете…

— Да, сэр! Американец мог и солгать — но его слова подтверждаются и другими нашими моряками. Эта Стерва здесь замкнула на себя все торговые дела с явным криминалом. И Большая Шишка, именем которого она действует, просто не может о том не знать — вряд ли он, как и Стерва, поспешит сообщить о нашей беседе русским властям. Никто не будет доносить на самого себя. И есть много свидетелей их делишек — вряд ли реально убрать всех, кому Стерва отдавала сомнительные приказы. Заключить «соглашение о намерениях», посадить на крючок — и доить столько, сколько надо. Ну, а первым взносом получить что-то, с чем нам не стыдно вернуться сейчас.

— А если в ответ вас просто бросят в застенки НКВД?

— Потому беседа должна быть под нашим контролем. В том числе и силовым. Чтобы объект ждал и опасался наших самых решительных действий.

— Место и время?

— А нам нужна одна Стерва или Шишка? Или оба вместе?

— Хм, а владеет ли Стерва всей информацией сейчас? Даже при том, что ее возможности позволяют… Не забывайте, мы уйдем послезавтра!

— В принципе, если наладить прямую связь с Шишкой, Стерва совершенно лишняя. Ну, может, как передаточное звено — но я бы не советовал. Слишком умна и опасна, непредсказуема, наверняка попытается сорваться с крючка.

— И при попытке умрет. Потому что ее арест НКВД будет опасен всем сторонам. А вы не думаете, что все это хитрая игра русских?

— Все может быть… Но тогда скажите, как сюда вписываются криминально-контрабандные дела? Да еще с созданием настоящей организации. На мой взгляд, игра НКВД выглядела бы по-другому. Большой Чин — обычный честный служака; и очень осведомленная секретарша, такая серая мышка, втайне падкая на тряпки и украшения. И согласитесь, мы ничего не теряем? Если сперва обратимся с чисто коммерческим предложением, обеспокоенные тем, что банда Стервы бессовестно задрала расценки?

— А что, она действительно их повысила?

— Сэр, вы можете спросить хоть у матросов. Торговля русскими сувенирами — это мелочи. Но когда банда русских девушек устраивает нашим и американским морякам настоящий секс-террор, это не лезет ни в какие ворота! Моряку ведь трудно без женской ласки долгое время вдали от дома.

— Секс-террор? Надо будет попробовать. Они что, конвейером обслуживают всех желающих и требуют за это слишком большую плату?

— Да нет, сэр, вы не поняли, эти как раз не обслуживают. У русских есть женщины легкого поведения, как в любом порту — но вот после к нашему матросу подходят и требуют заплатить отдельно: «Русские женщины — это национальное достояние». И попытка сопротивляться наказывается жестоким избиением, а после еще и ночевкой в русском полицейском участке.

— Русские девушки бьют наших матросов?

— Нет, сэр, у них на подхвате «песцы». Но старшей такого «патруля нравственности» всегда кто-то из девушек, причем по описанию — не из тех, кто оказывали услуги. И с приказом-предложением обычно обращается именно «стервочка», ну а «песцы» вступают лишь услышав отказ. Драться с этими бешеными русскими безнадежно даже двое-трое на одного, да еще за углом обычно ждет патруль военной полиции, который оказывается вовсе не беспристрастен. Причем, что интересно, плату с наших не принимают русскими деньгами — только фунты, доллары, и даже барахло, вроде шелковых чулок. Только новых, за ношеное старое и рваное просто морду набьют. В этом Молотовске наши моряки уже опасаются ходить к русским женщинам — так с недавних пор и в Архангельске такое появилось! Точных сведений о том, что во главе всего стоит именно Стерва, нет — но делайте выводы, сэр, кто еще кроме?

— Что ж, тем более повод восстановить справедливость. Хотя офицер Его Величества не должен осквернять себя связью с туземками, даже если у тех белая кожа — но будем милостливы к нашим матросам. Особенно если операция имеет шанс стать очень выгодной для Империи!

Смелкова Анна

Северодвинск. 17 августа 1943 года.

Да чтоб вы все сдохли, сволочи! Такой день испортили! И такое платье…

У нас с Михаилом Петровичем уже как традиция образовалась — каждый день хоть короткую прогулку по городу совершать. И погода отличная, тепло по-летнему, солнце греет. Идем через будущий парк, а дальше по Первомайской и, по настроению, до Пионерской, Профсоюзной, Полярной, сворачиваем направо, и до Советской, или даже до Индустриальной, снова направо, и по Торфяной возвращаемся. Разговариваем обо всем — но мне нравится просто идти, держась за его руку, рядом быть.

— Михаил Петрович! А покажите мне как-нибудь ваш корабль?

Я к нему обращаюсь исключительно по имени-отчеству. Хотя мечтаю, что смогу просто по имени назвать. И представляю его на мостике, или в центральном посту — как там это на подводной лодке называется? «Воронеж» для меня сродни космолету из «Звезды КЭЦ», и как представлю, что вот эта махина, в море выйдя, повинуется каждой команде Михаила Петровича и что другого такого человека в СССР нет…

А он меня про Ленинград расспрашивает, про довоенную жизнь. И про Белоруссию, а что там вспоминать? Как немцам приходилось улыбаться? Вблизи насмотрелась на них — не люди они для меня, а что-то вроде тараканов, прихлопнуть и забыть. Может быть, по-другому стану думать, когда вместо гитлеровской Германии будет ГДР. Снайпер партизанского отряда — нет, пожалуй, по войсковой аттестации я больше чем на «старшего стрелка» не вытянула бы. Стреляю хорошо, но вот терпения мне никогда бы не хватило — сутки в засаде лежать не шевелясь, как, к примеру, товарищ Пилюгин с Ленфронта, о котором вчера в газете написали — триста фашистов с начала войны истребил! Диверсант — простейшую мину собрать сумею, но куда мне до Клокова, Павлова, Резуто — в газете опять же о героях-подрывниках партизанской дивизии Федорова, у которых на счету немецких эшелонов десятки. Разведчица — так и то, товарищей под удар подставила, не могла вынести, чтобы детей расстреляли. Что полезного сделала я для СССР за свои двадцать один год? Война скоро уже закончится. Семь десятков фашистов — так у таких, как Пилюгин или Клоков, их сотни!