Московский Бродвей
Шрифт:
Киллер понажимал кнопочки и приложил телефон к уху, не забывая при этом тревожно оглядываться по сторонам. У него в руке был маленький револьвер с небольшим никелированным глушителем. Наверняка импортный.
Какое счастье, что в наших деревнях узкие кривые улочки! Хоть преступник и говорил очень тихо, до меня доносились обрывки фраз. Обратившись в одно большое ухо, я расслышал некоторые слова, которые произносил киллер.
– Да, это я… здравствуйте, Станислав Романович… сделано… преследуют… шина… помощь нужна…
Дальше он, видимо испугавшись, перешел на шепот, и я больше ничего не расслышал.
Судя
Ладно, анализ всего остального оставим на потом. Сейчас надо действовать. К счастью, главное я уже сделал…
Киллер нажал кнопку отбоя и положил трубку на сиденье. Еще раз оглядевшись и держа перед собой пистолет, он медленно и осторожно вылез из машины. Он смотрел на тот угол, из-за которого я десять минут назад высунул свой носовой платок на палочке. Разумеется, он ждал нападения именно оттуда…
Оно же произошло совсем с неожиданной стороны. Вдруг преступник почувствовал на своем затылке холодную сталь пистолета. Он чуть вздрогнул и попытался резко повернуться. Но короткий ствол его револьвера встретила моя рука, которая направила его в землю. Тут же раздался щелчок и пуля взметнула дорожную пыль.
– Если не отпустишь пистолет, придется тебя застрелить. Ясно? – сказал я очень спокойно, хотя нервы были на пределе. «Спокойствие и хладнокровие, – в свое время учил меня следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, мой друг и учитель Александр Борисович Турецкий, – для следователя самое главное качество. Следователь должен всегда быть совершенно спокойным – и допрашивая подозреваемого, и догоняя преступника в темной подворотне. Спокойный и хладнокровный человек уже благодаря одному этому имеет гораздо больше шансов».
Киллер явно не имел никакого понятия об этой простой и в то же время поучительной фразе Турецкого. Иначе бы он сразу выпустил свой пистолет, понимая, что игра проиграна. Но этого не произошло. Он весь напрягся, зыркнул на меня маленькими злыми глазками и попытался вырвать свою руку. Ну это, конечно, ему не удалось, зато он сделал хуже самому себе. Я удерживал пистолет дулом к земле, он случайно снова нажал, курок и пуля попала прямо ему в башмак.
Он зарычал от боли и покрылся крупными каплями пота, которые заблестели в лучах тусклого фонаря.
– Я же тебе говорил, отпусти пистолет, – произнес я назидательно, как учитель младших классов. – Вот видишь, что ты наделал? Сам себе ногу прострелил.
Судя по всему, пуля попала в палец, поэтому я не слишком беспокоился за состояние здоровья киллера. Если вообще беспокоился. Хотя, с другой стороны, я не собирался таскать его за собой на закорках, он мне нужен был способный к передвижению…
Он все-таки отпустил свой замечательный револьвер, и я сунул его в карман.
– Больно? – поинтересовался я, продолжая держать дуло своего тэтэшника у его головы, переместив его, однако, к виску.
Он злобно посмотрел на меня и кивнул.
– Ничего, заживет. Ведро есть?
Киллер посмотрел с еще большим изумлением:
– Что?
– Ведро, – я нетерпеливо ткнул его дулом в висок, – и шланг.
Он осторожно показал на багажник:
– Там… Может быть.
– Открывай!
Я
– Бери. А теперь сливай бензин!
Через пару минут мы шли к моему джипу. А еще через некоторое время я уже заводил машину. Киллер сидел крепко связанный по рукам и ногам. Для верности я привязал его к сиденью и заткнул рот.
Так, теперь в Москву, в Генпрокуратуру. Нет, лучше в МУР. Покажу Славе Грязнову, что адвокаты иногда делают работу за них. Вперед!
Джип тронулся с места и, набирая скорость, покатил по дорожке. Вдруг впереди, в конце улицы, показался белый микроавтобус «Газель», заполненный людьми. Он ехал на бешеной скорости. Я повернул голову к своему пленнику. Глаза у того горели веселыми огоньками. Да, судя по всему, это была помощь, которую он успел вызвать! Зря я возился с бензином!
Очевидно, пассажиры «Газели» заметили меня. Что делать? Разворачиваться времени не было. Единственным выходом оказалось свернуть в тот самый Индустриальный тупик.
Джип снова не подвел: я не стал сбавлять скорость на повороте, но его не занесло. Хорошая машина! Только бы она меня спасла еще раз!
Тупик вполне соответствовал своему названию. Он оказался очень коротким и заканчивался покосившимися металлическими воротами. Судя по всему, они вели во двор какого-то предприятия – вот где оправдалось громкое название этого тупика.
Что делать? Путь оставался один – напролом через ворота. Конечно, джипу придется несладко, но, думаю, когда Лена узнает, что он спас мне жизнь (если, конечно, спасет), то простит меня.
Я выжал педаль акселератора до предела. Все четыре колеса полноприводного джипа завертелись с бешеной скоростью, и мы понеслись к воротам. Краем глаза я заметил, что у моего пленника просто сумасшедшие глаза…
Когда ворота приблизились метров до десяти, я пригнул голову, чтобы защититься от осколков стекла, которые могли разлететься во все стороны…
К счастью, этого не произошло. Ужасный удар, хлипкая ржавая цепь, соединенная небольшим навесным замком, порвалась, ворота распахнулись, не причинив джипу, кажется, никакого вреда. Я быстро поднял голову. Мы неслись к большому заводскому корпусу. Если не остановиться, точно разобьемся. Стена – это не ворота. Я дернул ручник и крутанул руль немного вправо. Тормоза дико завизжали, джип чуть накренился, но, удержавшись на колесах, сам собой повернулся вправо и застыл. Не теряя времени, я снова ударил по газам, и машина понеслась по боковой дорожке, огибавшей заводское здание.
Краем глаза я успел заметить, что «Газель» уже проделала половину пути от перекрестка до заводских ворот, когда мы развернулись. Я обогнул здание, «Газели» еще не было. Ну вот и хорошо.
– Ну вот и ладно, – сказал я вслух, повернувшись к киллеру, – не будет тебе подмоги. Ты у меня будешь в тюрьме сидеть.
Тот только вращал красными глазами и что-то мычал сквозь тряпку, которой я заткнул ему рот.
Однако это была только временная передышка. Как назло, заводское здание окружал глухой бетонный забор с колючей проволокой поверху. Я быстро завернул за угол. С торца в заборе была только небольшая калитка. Ничего не оставалось, как пытаться снова выехать через те же самые ворота.