Москва и Орда
Шрифт:
К последним годам жизни Калиты относятся две его духовные грамоты, составленные “ида въ Ворду“53. Скорее всего, первая из них появилась перед поездкой 1336 г., а вторая — 1339 г. В завещаниях упоминается возможность отнятия татарами каких-то волостей: “А по моимъ грехомъ, ци имуть искати татарове которых волостии, а отыимуться, вамъ, сыномъ моимъ, и княгини моей поделити вы ся опять тыми волостми на то место. Поскольку речь в духовных грамотах идет только о Московском княжестве, имеются в виду, повидимому, Можайск и Коломна с окрестностями: великий князь допускал возможность, что Орда захочет вернуть их смоленским и рязанским князьям.
Иван Калита в историографии традиционно оценивается как верный вассал Орды. При этом одни авторы смотрят на это с осуждением, другие “оправдывают” такую политику, считая, что она объективно способствовала усилению Москвы (что в перспективе вело к освобождению от ига).
Действительно, Иван Данилович в период своего княжения соблюдал полную лояльность к хану (резко отличаясь в этом отношении от старшего
Что касается общей оценки эпохи Калиты в московско-ордынских отношениях, то полагать, что именно в его правление была заложена главная основа будущего могущества Москвы (а так традиционно считается в историографии, в том числе и в работах, где ордынская политика Калиты оценивается негативно) — значит впадать в преувеличение. Иван Данилович стал первым московским князем, который до конца своих дней сохранил за собой великое княжение владимирское. Но это не означает, что оно уже закрепилось за московскими князьями. Семен Иванович получил в Орде по смерти отца великокняжеский стол, но с утратой Нижнего Новгорода, а в 1360 г. ярлык на Владимир был передан иной княжеской ветви. Нельзя сказать, чтобы территориальный рост владений московских князей при Калите намного превзошел сделанное его предшественниками. Даниил присоединил к собственно Московскому княжеству Можайск и Коломну; Юрий овладел Нижегородским княжеством и (впервые) великим княжеством Владимирским; Иван закрепил достижения брата и расширил территорию великого княжества за счет Дмитрова, Галича, половины Ростова и, возможно, Углича; но эти приобретения не были прочны: они зиждились на зыбкой основе принадлежности великого княжения московским князьям, основе, которая в любой момент могла рухнуть по воле хана. При Калите усилился приток в Москву служилых людей из других княжеств, но он шел и ранее, и особенно важный прилив такого рода произошел на рубеже XIII–XIV вв. (см. гл. 1).
Родоначальником династии московских великих князей с большим основанием следует считать Даниила Александровича. Юрий Данилович был тем князем, при котором Московское княжество стало одним из двух (наряду с Тверским) сильнейших в СевероВосточной Руси. При Иване Калите ситуация сложилась благоприятно по отношению к Москве, но нельзя сказать, что за относительно небольшой срок — 12 лет его великого княжения — Московское княжество окончательно вышло на первенствующие позиции. Едва ли меньше было сделано для этого в почти двадцатилетний период правления сыновей Калиты, а окончательное закрепление за Москвой главенствующей роли (когда последняя уже не зависела от воли того или иного ордынского правителя) произошло при Дмитрии Донском.
Глава четвертая
ПРИРАЩЕНИЕ СИЛ: СЕМЕН ИВАНОВИЧ (1340–1353)
Семен Иванович является “рекордсменом” среди московских князей по частоте поездок в Орду: за 13 лет своего княжения он побывал там 6 раз. Цели первых трех визитов ясны: в 1340 г. Семен ездил по смерти отца за ярлыком на великое княжение владимирское, в 1342 — за подтверждением своих прерогатив после вступления на ордынский престол нового хана Джанибека и в 1343 — чтобы оспорить права на нижегородское княжение. В отношении же причин остальных поездок (1344, 1347–1348 и 1350 гг.) единственное предположение было высказано Л.В. Черепниным: “Семен Иванович систематически ездил в Орду, очевидно, для внесения в ханскую казну дани и для выражения своего подданства хану”. Такое объяснение явно неудовлетворительно. Во-первых, для отвоза дани совершенно не обязательно совершать вояж самому великому князю (в противном случае надо было бы допустить, что он должен был ездить в Орду ежегодно). Во-вторых, во всех трех случаях Семен и его братья возвращались “с пожалованием“54. Как было видно из изложенного выше (гл. 3), такая летописная формулировка говорит о конкретных приобретениях, которые получал ездивший в Орду князь. Следовательно, целью московских князей были не привоз дани и не некое абстрактное выражение покорности, а определенные владельческие притязания.
В момент смерти отца Семен находился в Нижнем Новгороде. 2 мая 1340 г. он отправился в Орду вместе с обоими братьями, Иваном и Андреем; одновременно и “вси князи тогда въ Орде были” — кончина верховного правителя СевероВосточной Руси вызвала необходимость переутверждения владельческих прав. В Орде Семен получил ярлык на великое княжение владимирское и 1 октября взошел на владимирский стол. Ярлык, очевидно, стоил московскому князю дорого. Вскоре после возвращения он попытался собрать с входившей в Новгородскую землю Новоторжской волости ордынскую подать — “черный бор”, что вызвало возмущение новгородцев.
Передачу Семену Ивановичу великого княжения Узбек сопроводил урезанием подвластной ему территории: в 1341 г. из великого княжества Владимирского было выделено особое Нижегородское княжество, переданное суздальскому князю Константину Васильевичу. Таким образом хан стремился избежать чрезмерного усиления московских князей; использовать для этого Тверское княжество оказалось опасным ввиду литовских связей его правителей и тогда был выведен на сцену другой князь.
В конце того же года Узбек умер, и на ордынский престол взошел, устранив двух своих братьев, его сын Джанибек. В мае 1342 г. Семен Иванович отправился в Орду, куда еще ранее выехали суздальско-нижегородский, тверской и ярославский князья. В том же году “выиде из Орды князь великий Семенъ Ивановичь“55; о “пожаловании” его не упоминается, следовательно, в Орде лишь был подтвержден status quo.
Но в следующем году Семен предпринял попытку вернуть под свою власть Нижегородское княжество: “Князь великий Семенъ Ивановичь сперъся съ княземъ Костянтиномъ Василиевичемъ Суждаль-скымъ о княжении Новагорода Нижнего и поидоша во Орду и яшася бояре Новогородскыи и Городечьскыи за князя Семена Ивановича, да съ нимъ и въ Орду поидоша. И бысть имъ въ Орде судъ крепокъ и до-стася княжение Новогородское князю Костянтину и выдаша ему бояръ, и приведени быши въ Новъгородъ въ хомолъстехъ и имение ихъ взя, а самехъ повеле казнити по торгу водя”. Таким образом, попытка Семена полностью провалилась — новый хан не пожелал резко усиливать великого князя.
В 1344 г. “поиде въ Орду князь великий Семенъ Ивановичь, а съ нимъ братья его, князь Иванъ да Андреи, и вси князи тогды въ Ордъ были… Toe же осени м-Ьсяца октября въ 26, на память святого мученика Димитриа, выиде изъ Орды князь великий Семенъ Ивановичь, а съ нимъ братья его, князь Иванъ, князь Андреи, пожалованы Богомъ да царемъ”. За каким “пожалованием” мог ездить великий князь? Естественно предположить, что его поездка, подобно поездкам Ивана Ка-литы 1331 и 1336 гг., стоит в связи с проблемой наследия каких-то умерших князей. В 1344 г. умер князь Ярослав Александрович Прон-ский, а годом ранее был убит другой представитель рязанской династии — Иван Иванович Коротопол. В 1342 г. между этими князьями имел место конфликт: Ярослав пришел от Джанибека с ярлыком на рязанское княжение в сопровождении посла Киндыка, Иван сначала затворился было в Переяславле-Рязанском, но затем бежал из города. Не вполне ясно, владел ли все последующие два года Ярослав рязанским княжением, так как в сообщении о его смерти этот князь назван “пронским”. Может быть, поездка Семена в Орду была связана с приобретением каких-то владений рязанских князей? Такое предположение подкрепляется рядом обстоятельств. В 1350 г. умирает брат Ярослава Василий Александрович, и “тое же весны поиде въ Орду князь великий Семенъ Иванович, а съ нимъ братья его Иванъ, Андреи. Того же лета выиде изъ Орды на Русь князь великий Семенъ съ своею братьею и съ пожалованиемъ”. В духовной грамоте Ивана Ивановича, младшего брата Семена, сменившего его на великокняжеском столе, упоминаются “отъменьныя места Рязаньская” — территории на левом берегу Оки, находившиеся в составе Московского княжества. Часть этих земель досталась Семену от его тетки княгини Анны. Как убедительно обосновал В.А. Кучкин, Анна была дочерью Даниила Александровича, выданной за одного из рязанских князей. Не были ли поездки Семена в Орду после кончин князей рязанского дома связаны именно с утверждением в какой-то форме его прав на рязанские левобережные земли Поочья, входившие в Московское княжество при его преемниках?
В духовной грамоте Ивана Ивановича “отъменьныя места Рязаньская” упоминаются без конкретизации. Они названы в договоре Дмитрия Донского с Олегом Рязанским (1381). Здесь же упомянуты и бывшие московские владения (“что доселе потягло къ Москве”) на правом берегу Оки, из чего следует, что именно на них были обменены (“отъменьныя” — значит обмененные) левобережные территории. К этим последним отнесены Новый Городок (в устье Протвы), Лужа, Верея, Боровск, а к бывшим московским владениям за Окой — Лопасня, уезд Мстиславль, Жадень городок, Жадемль, Дубок, Броднич; согласно тексту грамоты, эти земли были уступлены тарусскими князьями Федору Святославичу. Федор Святославич — это князь вяземский и дорогобужский, бывший в 1345–1346 гг. тестем Семена Ивановича, покинувший свое княжение, ушедший на службу к великому князю и получивший от него Волок. Очевидно, что получить от тарусских князей указанные территории Федор мог только в бытность свою владетельным князем. После его ухода на службу к Семену контроль над этими землями перешел к великому князю и они были обменены на рязанские территории на Левобережье. Хотя не все указанные в грамоте 1381 г. заокские территориальные единицы локализуются с уверенностью, не вызывает сомнений, что земли, полученные московскими князьями в обмен на них на левом берегу Оки, были во всех отношениях значительнее. Следовательно, обмен был неравноценным, по сути дела являлся уступкой рязанских князей Семену и его братьям. Чем могла быть вызвана такая уступка?