Москва и Орда

Горский Антон Анатольевич

57 Казанская история. М.; Л., 1954. 58ДДГ. М.;Л., 1950.

59 ГВНП. М.; Л., 1949.

60 АСЭИ. М., 1952–1964. Т. 1–3; Акты феодального землевладения и хозяйства XIV–XV1 вв. М., 1951.4. 1.

61 АИ. М., 1841.Т. 1.№ 40;РФА. М., 1986. Вып. 1.№ 19.

62 Сб. РИО. СПб., 1884. Т. 41.

63 Там же. СПб., 1892. Т. 35.

64 Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1977. Т. I, ч. 1.

65 Временник ОИДР. М., 1851. Кн. X; РИИР. М., 1977. Вып. 2.

66 ПСРЛ. М., 1980. Т. 35. С. 36–67.

67 Там же. М., 1975. Т. 32. С. 15–127.

68 Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustranta. Krakdw, 1882. T. 6: Codex epistolaris Vitoldi.

69 АЗР. СПб., 1846. Т. 1; Monumenta medii aevi… Krakow, 1927. T. 19: Acta Aleksandra, Krola Polskiego, w. ksi^ia litewskiego (1501–1506);

РГАДА. Ф. 389 (Литовская метрика). Кн. 5; Lietuvos Metrika (1427–1506). Vilnius, 1993. Kniga Nr 5.

польские — книги расходов королевского двора70 и “История” Яна Длугоша(ум. 1480)71;

ордынские — ярлыки72 ханов русским митрополитам (XIV в.)73, послания: Едигея великому князю Василию ^Дмитриевичу74, Махмуда — турецкому султану, Ахмата — Ивану III, Муртозы — Ивану III и касимовскому хану Нурдовлату77; Ших-Ахмета и Тевекеля — Александру Казимировичу78;

крымско-татарские — ярлыки крымских ханов великим князьям литовским79 и их послания в Москву и Литву8?;

арабские — сочинения Рукн-ад-дина Бейбарса (конец XIII — начало XIV в.), Ибн Халдуна (конец XIV в.), Ибн Арабшаха (первая половина XV в.)83; персидские — труды Рашид-ад-дина (начало XIV в.)84, Кашани (начало XIV в.)85, Низам-ад-дина Шами (начало XV в.)86, Шереф-ад-дина Иезди (начало XV в.); “Муизз” (первая половина XV в.); сочинение продолжателя Рашид-ад-дина (первая половина XV в.);

70 Rachunki wielkorzadowe krakowskie z r. 1471. Krakdw, 1951.

71 loannis Dlugossii senioris canonic! Gracoviensis opera. Cracoviae, 1878. T. 14.

72 Термином “ярлык” в улусе Джучи обозначались документы, направленные от ханов к нижестоящим лицам; это могли быть как жалованные грамоты, так и послания (см.: Усманов М.А. Термин “ярлык” и вопросы классификации официальных актов ханов Джучиева улуса // Актовое источниковедение. М., 1979). В историографии русско-ордынских отношений ярлыками обычно именуются жалованные грамоты ханов русским князьям и митрополитам. В дальнейшем изложении для их отличия от ярлыков-посланий слово “ярлык” при характеристике последних заключается в кавычки.

73 ПРП. М., 1955. Вып. 3. С. 463–491; РФА. М., 1987. Вып. 3. С. 571–594.

74 РНБ. F. IV. 603. Л. 416 об.- 418; ПСРЛ. Т. 4, ч. 2, вып. 2. С. 406-^07.

75 Султанов Т.И. Письма золотоордынских ханов // Тюркологический сборник: 1975. М., 1978. С. 240–241.

76 ГИМ. Собр. Синодальное. № 272. Л. 401–401 об.; Базилевич К.В. Ярлык Ахмед-хана Ивану III // Вести. МГУ. Сер. История, 1948. № 1; Он же. Внешняя политика Русского централизованного государства во второй половине XV века. М., 1952. С. 164–165.

77 Сб. РИО. Т. 41. С. 68–70.

78 РГАДА. Ф. 389 (Литовская метрика). Кн. 5. Л. 247 об., 249 об.; Lietuvos Metrika (1427–1506). Vilnius, 1993. Kniga Nr 5. С. 179, 181.

79 Gole.biowski L. Dzieje Polski za panowania Jagiellonow. Warszawa, 1848, T. 3. S. 230233; A3P. СПб., 1848. T. 2. № 6.

8 °Cб. РИО. Т. 41; РИБ. СПб., 1910. Т. 27.

81 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. 1.С. 76-123.

82 Там же. С. 365–394.

83 Там же. С. 455-л174.

84 Там же. М.; Л., 1941. Т. 2. С. 27–60, 63–79; Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М.; Л., 1960. Т. 2; М.; Л., 1946. Т. 3.

85 Кашани. Тарих-е Улджаиту. Тегеран, 1969 (на перс. яз.).

86 Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 104–125.

87 Там же. С. 144–189.

88 Там же. С. 60–63.

89 Там же. С. 139–143.

Стр.10

византийские — патриаршие послания на Русь3; немецкие — хроники4, сочинения И. Шильтбергера (начало XV в.)5 и С. Герберштейна (первая половина XVI в.)6; венгерские — хроники7 и акты8; итальянский — “Путешествие в Тану” И. Барбаро (вторая половина XV в.)9.

Помимо материалов письменных источников, привлекались также нумизматические данные — монеты русской10 и ордынской 11 чеканки.

Глава первая

МЕЖДУ САРАЕМ И ИСАКЧОЙ: ДАНИИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (70-е годы ХШ в.-1303)

Московское княжество как самостоятельное политическое образование в пределах СевероВосточной

Руси (Владимиро-Суздальской земли — территории, находившейся под властью потомков Всеволода Большое Гнездо) появилось в 70-е годы ХШ в., т. е. в эпоху, когда система власти Орды над русскими землями, основными проявлениями которой были взимание дани (с XIV в. она обозначалась термином “выход”) и право ордынского хана (именуемого на Руси “царем”) утверждать русских князей на их столах путем выдачи ярлыков на княжение, уже давно сформировалась, а сама Орда, бывшая вначале западным улусом Монгольской империи, раскинувшейся от Дуная до Тихого океана, приобрела (в 60-е гг.) независимость от великоханского престола в Каракоруме. Первым московским князем стал младший сын Александра Невского Даниил (p. 1261). Начало его правления пришлось на время царствования в Орде хана Менгу-Тимура, когда, по выражению Волынской летописи, “бяху вси князи в воли в то-тарьскои“12. Но после смерти Менгу-Тимура и воцарения в 1281 г. Туда-Менгу произошло обострение ситуации. Старший брат Даниила и младший — великого князя владимирского и князя переяславского Дмитрия Александровича — городецкий князь Андрей Александрович отправился в Орду и привел оттуда войско против Дмитрия. Летописание СевероВосточной Руси датирует это событие 6789 (1281/82) годом, а согласно новгородскому летописанию оно имело место в 6790 г. Целью похода являлся Переяславль. К татарам, возглавляемым Ковадыем и Алчедаем, присоединились князья Федор Ростиславич Ярославский, Михаил Иванович Стародубский и Константин Борисович Ростовский. Были опустошены Муром, окрестности Владимира, Юрьева, Суздаля, Переяславля, Ростова и Твери. Дмитрий Александрович покинул Переяславль, и 19 декабря город был взят. Великий князь отправился в Новгородскую землю, думая укрепиться в Копорье, где двумя годами ранее он построил каменную крепость. Но новгородцы воспрепятствовали Дмитрию, и он был вынужден отказаться от этого замысла13. Союзником великого князя выступил Довмонт, князь псковский, вывезший из Копорья “товар” Дмитрия14; поэтому можно полагать, что Дмитрий нашел убежище именно в Пскове15. Андрей Александрович, отпустив татар в Орду, приехал в феврале в Новгород, где был посажен на новгородский стол16. К нему, таким образом, переходили прерогативы великого князя владимирского, т. е. верховного правителя княжеств СевероВосточной Руси, чей сюзеренитет признавал Новгород Великий17.

Но вскоре Андрей уезжает из Новгорода во Владимир, а оттуда отправляется в свой удельный Городец и затем в Орду; в то же время в Торжок (город, находившийся под совместным управлением Новгорода и великого князя) пытаются войти наместники Дмитрия. Против последнего выступают походом новгородцы в союзе с тверским (им был тогда Святослав Ярославич) и московским князьями. Войска встречаются у Дмитрова, и стороны приходят к мирному соглашению18.

Это первое известие о самостоятельных действиях Даниила Александровича19. Можно ли считать, что Даниил выступил как союзник Андрея Александровича, наведшего на Северо-Восточную Русь татар? Оснований для этого нет. Московский и тверской князья выступают как особая группировка, отличная от Андрея и его союзников (ими были князья ярославский, ростовский и стародубский). Кроме того, во время татарского похода были разорены окрестности Твери, т. е. владения одного из князей данной группировки.

Даниил Александрович примирился с братом Дмитрием, а тем временем Андрей, вынужденный покинуть Владимир, вновь отправился

в Орду. Здесь ему была придана новая рать — на сей раз под командованием Туратемира и Алыня”. В условиях второго подряд вторжения Дмитрий Александрович принял решение, имевшее долгосрочные последствия: он “съ своею дружиною отъ-Ьха в Орду к царю татарскому Ногою”. Ногай, внук одного из младших братьев Батыя — Бувала, являлся фактически самостоятельным правителем западной части улуса Джучи — от Нижнего Дуная до Днепра (ставка его находилась в районе г. Исакчи в низовьях Дуная). Приезд к нему великого князя владимирского был, повидимому, первым серьезным контактом с князьями Северной Руси, позволившим Ногаю начать создавать там собственную сферу влияния.