Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода
Шрифт:
– Там один малый прорывается. Какой-то Градский. Пустить?
– Что ещё за Градский?
Охранник описал его.
– Нет, – говорю. – Не знаю я такого. Не пускай.
Потом, уже ближе к концу выступления люди с улицы начали как-то просачиваться в КМ, прорвался и он. Никто его не знал тогда: какой-то пацан, школьник.
Он вырвался на сцену, когда у нас был перекур:
– Пустите меня! Дайте мне гитару! Вы все тут петь не умеете! Я покажу вам, как надо петь!
– Школьник пришёл! – рассмеялся я. – Ну, дайте пацану гитару!
И стал он петь „The House Of The Rising Sun”, причём орал как резаный. Сегодня-то он поёт, а тогда просто орал…»
КМ
В гостинице «Пекин» тогда подавали совершенно утилитарный набор: сыр, колбаса, ветчина, салатики, а на горячее могли принести, скажем, котлеты по-киевски. Тем не менее молодым музыкантам группы «Сокол» поужинать в «Пекине» было не по карману. Но после удачного концерта продюсер группы Юрий Айзеншпис открывал кошелёк и заказывал ужин: бутылку водки, бутылку шампанского, разнообразную закуску и горячее.
После ужина можно было подняться на пятнадцатый этаж, где затерялся небольшой бар. Случайные люди об этом баре ничего не знали, поэтому после концертов там собирались музыканты и всласть общались друг с другом. Этот бар ценился ещё и за то, что там стоял настоящий рояль, поэтому там можно было поиграть и поорать любимые песни.
Тот бар на пятнадцатом этаже гостиницы «Пекин» оставался популярен и в 1970-х годах. Желая прикоснуться к героическим 1960-м, сюда с удовольствием заглядывали и герои второй волны русского рока – музыканты групп «Машина Времени», «Второе Дыхание», «Удачное Приобретение».
…А можно было пойти в гостиницу «Москва». В баре на верхнем этаже подавали фирменный коктейль «Огни Москвы» (шампанское пополам с водкой), но музыканты туда поднимались редко, предпочитая сидеть в ресторане на первом этаже.
«Мы покупали бутылочку польской водки, например, „Выборову” или „Зубровку”, наливок там было много хороших, и стоили они всего лишь по три с чем-то рубля, – вспоминает Юрий Ермаков. – Мы брали какую-нибудь минимальную закусочку и подолгу сидели в „Москве”. На улице – снегопад, а мы – в „Москву”.
Здесь, в „Москве”, часто случались какие-то интересные встречи. Однажды заходим мы туда, а там за столиком сидит артист Борис Андреев, уже изрядно под мухой. Едва мы устроились за столиком и сделали заказ, как он подошёл к нам: „Ребята, нате вам червонец!” Тут же подлетела его жена: „Ребята, я возьму этот червонец!” – и убежала. Потом она чего-то долго говорила ему, объясняла, после чего он повернулся к нам: „Я думал, что вы немцы, а вы, оказывается, сволочи!” Видимо, мы были одеты как-то необычно, по-иностранному, и он решил сделать красивый жест: дать „немцам” от всей русской души червонец! Пейте, немцы, пейте! А оказалось, что мы не немцы, а свои же, советские!»
На улице Горького в угловом доме рядом с Концертным залом имени Чайковского
У Сергея постоянно собиралась большая компания, состоявшая, разумеется, в основном из людей, фарцевавших «по-крупному». Среди завсегдатаев гостеприимной квартиры был, например, Додик, подпольный миллионер, который наводнил Москву пластинками индийской фирмы Dum Dum. Эта фирма выпускала по лицензии новейшие пластинки, которые в Англии занимали верхние строчки хит-парадов. Диски Клиффа Ричарда, The Shadows, Томми Стила попали в Москву именно стараниями Додика. То ли родственник какой-то у него в Индии работал, то ли его жена была как-то с этой фирмой связана, но только он гнал эти пластинки оттуда косяком, тем более что в Индии они были очень дешёвые, и при этом – очень неплохого качества.
Разговоры, которые велись за столом у Лактионовых, неизменно сводились к музыке: каждый стремился поведать друзьям, какую новую пластинку он достал и какую новую группу услышал. Время от времени в этой компании появлялись и музыканты группы «Сокол». Когда «Сокол» давал концерт, Ермаков или Айзеншпис обязательно объявляли:
– А мы выступленьице делаем. Придёте?
– Я беру тридцать билетов, – отвечал Додик.
Старался не отставать от товарища и Сергей Лактионов. На концерт «Сокола» они оба непременно притаскивали всех своих друзей.
«В 1960-х, когда мы начинали, – рассказывает Юрий Ермаков, – Москва была не размытая, не аморфная, какой она стала сейчас. В городе не было посторонних. На улице Горького, на Соколе или на Киевской, где мы гуляли, были компании, в которых все друг друга знали в лицо. В этом котле варились все: и фарцовщики, и проститутки, и просто ребята-студенты, и художники, и Вознесенский с Евтушенко – это была одна мешанина. Это был сложившийся мегаполис со своим характером. Город есть город. Он живёт своей жизнью. Когда человек уютно себя в городе чувствует, он ощущает себя будто в своей квартире, когда кругом и рядом – свои».
Иван Лактионов, младший сын академика, в 1966 году собрал собственную группу «Крестоносцы». Она тоже началась с того, что голландские родственники прислали Ване великолепные гитары Framus и Hoffner – в Москве тогда больше ни у кого не было гитар этих фирм, – да плюс настоящий усилитель, что тоже было немаловажно, поскольку здесь всё было самодельное, сооружённое на базе КИНАПов, зачастую похищенных из кинотеатров.
В состав новой группы кроме Ивана Лактионова, который пел и играл на соло-гитаре, вошли бас-гитарист Сергей Извольский, ритм-гитарист Николай Арсентьев и барабанщик Алик Сикорский. Группа репетировала в подвале Дома культуры «Дукат», затерявшегося в переулках между Маяковкой и Белорусским вокзалом. Вместе с «Крестоносцами» в том же подвале занималась группа «Русь», менеджером которой был журналист Артур Макарьев (с 1970 года он вёл на радиостанции «Маяк» культовую программу «Запишите на ваш магнитофон»). Некоторое время они и концерты давали вместе – «Русь» и «Крестоносцы».
Там же, в ДК «Дукат», с «Крестоносцами» случился судьбоносный казус.
«Коля Арсентьев, который играл у нас на ритм-гитаре, был тихий, спокойный мальчик в очках. Когда он вышел на сцену и увидел громадное количество людей – а конца зала не было видно и народ терялся в темноте, – он сказал: „Я играть не буду!” – и ушёл», – вспоминает Алик Сикорский.
Тот концерт «Крестоносцы» доигрывали без ритм-гитариста, а потом Алик Сикорский привёл на освободившееся место своего приятеля Константина Никольского, что послужило поводом переименовать группу из «Крестоносцев» в «Атланты».