Москва слезам не верит

Черных Валентин Константинович

Катерина прошла мимо вахтерши. Раньше вахтерши не пускали парней в общежитие, сейчас, когда все перепуталось, они в основном сидели у телефона, чтобы вызвать милицию в случае драки или «скорую помощь», если дело дойдет до серьезных неприятностей. Антонина слонялась по коридору, поглядывала в окна, ожидая Николая. Ей не хотелось, чтобы он заходил в комнату: у Людмилы дурное настроение и неизвестно, что она сказанет. Антонина обрадовалась Катерине, бросилась к ней:

– Поступила?

И, не получив ответа, начала утешать:

–

Ничего, позанимаешься еще, и на следующий год обязательно поступишь.

Она шла рядом, вздыхала, пыталась взять подругу за руку.

– Какие люди! И без охраны! – прокомментировала Людмила, когда они вошли в комнату.

– Сейчас не получилось, в следующий раз получится, – успокаивала Антонина.

– Кто же спорит? – немедленно прокомментировала Людмила. – В институты до скольких лет принимают? До тридцати пяти. У нее еще уйма попыток.

– Ты бы хоть клубнику с себя сняла! Николай же сейчас придет, мы с ним в концерт идем, – попыталась урезонить Людмилу Антонина.

– В концерт! – передразнила Людмила. – Тетеха! Три года в Москве живешь! «В концерт»! «На концерт» надо говорить.

– А почему же говорят «в кино», а не «на кино»? – удивилась Антонина.

Но Людмила ей ответить не успела: в дверь постучали.

– Войдите! – пропела Людмила.

В комнату вошел невысокий, коренастый парень лет двадцати пяти.

– Здравствуйте, – сказал он. Увидел обнаженные почти до трусиков ноги Людмилы, ее красное лицо и, не очень понимая, что все это значит, попятился к двери.

– Куда же вы? – засмеялась Людмила, поднимаясь.

– Я подожду там… в коридоре, – и Николай захлопнул дверь.

– Ну что ты его пугаешь! – возмутилась Антонина. – Он не такой, как твои знакомые. Он скромный.

– Да уж, – согласилась, вставая, Людмила. – Интеллектом явно не изуродован. И стоило тебе в Москву ехать! Такого ты и в соседней деревне могла бы найти.

Антонина хотела что-то ответить, но махнула рукой и выскочила в коридор.

– Ну что ты к ней цепляешься? – укорила ее Катерина. – Может быть, это ее счастье.

– Да ну, – отмахнулась Людмила, – не знаешь ты, что такое настоящее счастье.

– А ты знаешь?

– Я знаю, – заявила Людмила.

– Может, расскажешь? – предложила Катерина.

– Я тебе покажу, – пообещала Людмила.

Николай и Антонина спустились по лестнице и оказались возле вахтерши как раз в тот момент, когда зазвонил телефон.

– Общежитие слушает, – сказала в трубку вахтерша. – Какую Людмилу? Здесь Людмил много…

Антонина все поняла и бросилась вверх по лестнице. Через несколько секунд, теряя на ходу тапочки, бежала к телефону Людмила. Она вдохнула и выдохнула несколько раз, чтобы говорить не запыхавшись, взяла трубку.

– Я слушаю. Кто? Вадик! Какое общежитие? Это моя бабушка так шутит. К нам сейчас гости приехали из Новосибирска, так она нашу квартиру общежитием стала называть. Не говори! Все в Москву лезут, будто она резиновая… Нет, сегодня не могу, сегодня у папы день рождения. Завтра? Может быть. Хорошо, я тебе тогда сама позвоню, а то я весь день в институте буду. Чао!

Людмила повесила трубку и набросилась на вахтершу:

– Что, обязательно надо говорить, что это общежитие?

– Мне так комендант приказал, – оправдывалась вахтерша.

– А почему просто не ответить «алло»? – наседала Людмила.

Вахтерша не нашлась что ответить и сама перешла в наступление:

– Тогда дежурь у телефона, когда тебе звонят, – я старая, не могу бегать по этажам. И вообще, в общежитие нельзя звонить по личным вопросам.

– А по каким можно? – спросила Людмила.

– По делу.

– А мне только по делу и звонят, – заявила Людмила. – Сегодня, может быть, решалось важное дело. А вы его могли разрушить одной неосторожной фразой, и я на всю жизнь могла остаться несчастной. Вы этого хотите, чтобы я была несчастной?

– Я хочу, чтобы вы все были счастливыми, – примирительно ответила вахтерша.

Людмила укоризненно покачала головой, грустно улыбнулась и начала подниматься по лестнице. Снова позвонил телефон. Людмила остановилась. Вахтерша сняла трубку и сказала:

– Алло! – и, зажав трубку ладонью, попросила Людмилу: – Позови Варенцову из двадцать третьей.

Людмила вернулась в комнату. Катерина сидела за столом и плакала.

– Поедем в Москву? – предложила Людмила.

– А мы разве не в Москве? – не поняла Катерина.

– Мы на выселках. Поехали в центр. Целый вечер впереди. Чего здесь киснуть?

Катерина подумала и согласилась.

Девушки вышли из метро на площади Революции и пошли вверх по улице Горького. В те годы выходили на улицы просто погулять: этот обычай принесли с собой жители маленьких городков и поселков. Москва интенсивно заполнялась провинциалами уже несколько десятилетий. Вначале приезжали на строительство заводов, метрополитена. После войны приток был небольшим, но, когда колхозникам стали выдавать паспорта, Москва стала быстро расти. И с окраины вечерами и в праздники бывшие жители маленьких городков и деревень съезжались в центр, чтобы пройтись по главной улице, на людей посмотреть и себя показать.

По тротуарам двигалась довольно плотная толпа, кто-то останавливался у витрин. Магазины уже закрылись. Все магазины в Москве открывались и закрывались одновременно. Где-то издавалось распоряжение, и миллионы принимали его как должное: если так, значит, так и надо.

Возле входа в кафе «Молодежное» толпилось около сотни жаждущих. Кафе открылось недавно. В нем подавали мороженое, пирожные, и говорили, что можно даже заказать коктейль. О коктейлях знали только из заграничных фильмов и книг. Попробовать, что это такое, хотели многие, поэтому попасть в кафе было трудно.