Москва в решете
Шрифт:
— Вы что несёте? Это меня ограбили, меня, а не я… — Ира попыталась встать, но голова снова закружилась, и она снова села, закрыв глаза.
— Много денег-то у тебя там было? — услышала она через секунду.
— Триста пятьдесят, — вспомнила Ира.
— Рублей?! Господи прости! — поразилась дворничиха.
— Долларов, — покачала головой Ира и всхлипнула.
— Что?! Ты ври, да не завирайся, — засмеялась дворничиха сначала тихо, потом громче.
— И дублёнка с шапкой, — добавила Ира. — А в дублёнке сотовый
— А «Мерседеса» с личным шофером не было? — хмыкнула хозяйка, потом вытерла слезы в уголках глаз и посмотрела на Иру уже благодушнее. — Ты кто?
— Журналистка, — сказала Ира.
На краю стола лежал её красный диплом без вкладыша, который тоже, видимо, валялся в мусорном баке где-то неподалёку.
— Ирина Кузьминична Стрельцова? — взяв паспорт, громко прочитала дворничиха.
— Да, — кивнула Ира. — Я вчера приехала на Ярославский вокзал из Томска, в дублёнке остался мой билет, я шла снять квартиру… или комнату — в Колодезный переулок вчера вечером.
— Вчера? — переспросила дворничиха. — А какого числа было твоё вчера?..
— Четвёртого января, — вспомнила Ира вчерашний вечер.
— Четвёртого… Колодезный? — покачала головой дворничиха. — А сегодня, милая ты моя, второе февраля! И никакого Колодезного переулка здесь отродясь не было! Я живу здесь с самого рождения, а это 1949-ый год, милка моя, апрель месяц. И у нас не Москва, у нас тут город-герой Пушкино, улица Конечная!
— Пушкино? — Ира вдруг испугалась, ей внезапно стало не страшно обидно, а просто страшно. — Мамочка, — простонала она. — Что вы такое говорите, а?
— Не кричи, тшшшш!.. — дворничиха приложила палец к губам. — Тшшшш… Ребёнка разбудишь, — и кивнула назад.
Ира повернулась и увидела за занавеской беленькую голову малыша, по всему видно, годовалого.
— Внучок, Пашка, — сказала дворничиха и улыбнулась. — Выходит, попала ты, девка, в худые дела? И где ж ты месяц-то обреталась, не помнишь что ли?
— Нет, — покачала головой Ира.
— Меня тётя Земфира зовут, или Фира, а фамилия моя Козлова, я тут живу и работаю, — кивнула тётя Фира на комнату, в которой они сидели: деревянные старые стены в ярких календарях и чистые окна с тюлевыми занавесками из какого-то невообразимого старья.
— Как вы меня принесли? — спросила Ира, успокоившись немного. — Спасибо вам!
— Приволокла, — уточнила тётя Фира. — Бараний вес. Но больше не поволоку, силы уже не те! — и кокетливо улыбнулась, быстро закрыв рот. — Раньше-то я свой вес спокойно поднимала!
— У меня вещи должны были оставаться в камере хранения. Я их оставила там, когда приехала, — порывшись в остатках не украденного в сумке, Ира так и не отыскала пластикового жетона с номером своего багажного места в камере хранения.
— Думаешь, тебе их вернут через столько дней?.. Ты хоть помнишь, что там у тебя было? — глянув за занавеску, налила и подвинула к ней чай в толстой чашке тётя Фира. — Пей, подружка дней моих суровых!
— Помню, конечно, — Ира задумалась. — Я почти всё помню…
— Пей, давай, — кивнула на чай тётя Фира. — Ну, что, милицию будем вызывать?
— Будем, — отпив из чашки, твёрдо произнесла Ирина.
— А не боишься, господи прости? — тётя Фира, посмотрев на икону в углу, быстро перекрестилась.
— А чего мне бояться? — оглядела свою одежду Ира.
— А сможешь доказать, что ты за этот месяц сама не натворила чего? — подумав, спросила тётя Фира.
— А что я такого могла натворить? — удивилась Ира. — Меня стукнули по голове, вот, смотрите! — она наклонила голову, показав сгусток в волосах. — Смотрите же!..
Тётя Фира встала и, взяв её тихонько за голову, стала разглядывать…
— То ли кетчуп, то ли сургуч, — наконец, сказала она. Ира громко вскрикнула, когда тётя Фира, погладив её волосы, быстро дёрнула и положила перед ней комок, похожий на коричневый подсохший пластилин с обрывками её светлых прядей.
— У тебя там, если и была рана, то уже прошла, — сердито, со знанием дела, произнесла тётя Фира и добавила: — И ты чистая, не воняешь! Причём совсем! Даже духами пахнешь, дорогуша. Не врёшь ли ты мне, а?..
— Нет, — Ира с удивлением осмотрела свои, по большому счёту, чистые руки и аккуратно подрезанные, правда, без маникюра ногти. Она встала и, сняв куртку, которая была накинута, расстегнула джинсы — трусы и колготы под ними представляли пристойное зрелище.
Ира, забыв застегнуть молнию, села и тревожно посмотрела на тётю Фиру.
— А ну, покажь руки, — грозно приказала та. Ира поглядела на неё, потом на свои ладони.
— Выше покажь! — дворничиха повысила голос.
Ира повернула запястья…
— Тебе с такими руками, самое то — в милицию идти, — вздохнув, села на свой стул тётя Фира. — Сходи-сходи…
Ира с подступающей тошнотой поглядела на свои исколотые в венах руки. Правая была почти чистая, а вот на левой образовался багровый кровоподтёк.
Ира сглотнула, отвернулась и потеряла сознание.
— Да не падай ты-ы-ы-ы! — словно сквозь сон услышала она уже знакомый голос. — Горюшко ты моё! Ирка-а-а!..
ДЕНЬ И НОЧЬ — СУТКИ ПРОЧЬ
— Я тебе верю! — Ира проснулась, когда услышала это. Она лежала на краю большой кровати под байковым одеялом, от которого пахло простым мылом. На подушке у щеки лежал чей-то длинный чёрный волос.
Ирина скосила глаза и увидела два своих открытых чемодана. Перед ними стояла и смешно, по-галочьи, заглядывала то в один, то в другой её новая знакомая.
— Получила по твоему паспорту! — тётя Фира покачала головой. — Жетон был у тебя в заднем кармане джинсов. Ты его туда сунула? Что, забыла?.. — снова удивилась она. — Ну, как такое можно забыть?