Москва – Врата Демонов
Шрифт:
Панки невнятно заурчали, разводя руками, а один палку с камнем вскинул. Получать такой штукой по голове Бояркину не хотелось, а потому он с ходу ударил ненормального торцом палки в солнечное сплетение. Послышался глухой удар — оказывается, под странным нарядом было что-то вроде фанеры. Не пробить.
— А-а-а! — Панк явно разозлился, кинулся в драку.
Сержант сцапал его за ворот, рванул на себя, выставляя ногу, опрокинулся, принимая вес на стопу, и классическим, еще школьным приемом перебросил хулигана через себя, впечатав его в стену, да еще и вниз головой. Тут же с поворотом ударил палкой по ноге второго,
Успокоив своих, Бояркин кинулся на помощь все еще глупо толкающимся коллегам, огрел по затылку панка перед одним, потом перед другим:
— Подсобите! — и пинком выпихнул ближнего наружу.
И остолбенел: там похожих идиотов стояла толпа с полсотни рыл. Причем многие еще и с копьями, и с луками, и со щитами.
Увидев растянувшегося на асфальте товарища, вся толпа взвыла, словно им пальцы прищемили, и ринулась в метро. Сержант от такого зрелища тоже взвыл и попятился, пока не уперся спиной в стену вестибюля. Толпа обдолбанных панков неслась, казалось, на него одного, вскинув все то безумное оружие, какое имела. А все, что имелось у Бояркина, так это палка и… и два баллона «перцовки».
— На-а!!! — Выдернув их, сержант распылил сразу оба, заливая ненормальных. Те словно ударились о препятствие, замахали руками, закашляли и, жалобно скуля, тут же бросились на воздух.
Его бойцы тоже плакали, кашляли и скулили — но тоже распыляли газ.
— Двери… — прохрипел Бояркин. — Скорее!
Полицейские кинулись к створкам, выбивая запоры, перебежали вестибюль, так же заперли выпускные двери и чуть ли не на ощупь кинулись к эскалаторам, чтобы уехать из ядовитых облаков вниз, к свежему воздуху. Им навстречу, ни о чем не подозревая, двигался поток пассажиров. Правда, некоторые, еще на полпути, уже морщились и начинали кашлять. Бояркин схватился за рацию и буквально простонал в нее:
— Женька, закрывай станцию, у нас ЧП. И все эскалаторы вниз, если не хочешь, чтобы тебя завалили исками.
После двухчасового боя пулеметчики уже не особо миндальничали и, когда «папуасы» просочились-таки через дворы и показались на Боровой и Гольяновской, без колебаний открыли огонь на поражение прямо через головы зевак. И только после этого любопытные москвичи наконец-то разбежались — свист пуль над головой все-таки прочистил их инстинкты.
Дикари тоже отступили, унеся одного раненого, и попытались пускать стрелы, высовываясь из-за угла дома. Но толку не добились — никого даже не поцарапали. Количество драконов увеличилось до трех, они налетали по очереди, опаляя то один, то другой броневик, но, спрятавшись на несколько секунд, омоновцы тут же выглядывали, едва огонь стихал, уже держа в руке новый короб, и тут же открывали огонь, отпугивая противника. Все, что могло сгореть на «Тиграх», уже давно сгорело, и теперь после потоков пламени они даже не дымились. Вот только патронов становилось все меньше и меньше — грузовые отсеки броневиков были отнюдь не бездонными. Чикинин раз за разом запрашивал поддержку, но ему советовали держаться, ничего более даже не обещая.
По счастью, дикари, потеряв изрядно своих товарищей, поумнели и открыто, надеясь только на щиты, больше уже не стояли, попрятавшись за дома. Потому и стрелять можно было реже, только когда кто-нибудь из «папуасов» выглядывал или пытался незаметно перебраться через поперечные улицы. Да и драконы заметно устали, налетая лишь изредка, а большую часть времени отсиживаясь на крышах ближних домов.
— Выдохлись? — с надеждой спросил сержант. — У нас только два магазина осталось.
— Я в чудеса только в сказках верю, — ответил старший лейтенант. — Ветошь есть?
— Зачем?
— Стекла от сажи протереть, пока тихо.
— Я сам, командир… — Сержант выбрался из салона, забрался ногами на колесо, принялся растирать копоть по лобовому стеклу.
— Ну ни хрена себе! — выдохнул Чикинин.
Водитель оглянулся и, громко икнув от изумления, нырнул обратно за руль: по Госпитальному валу широкой стремительной походкой двигался одетый в стиле глубокого ретро бугаинушка ростом с пятиэтажный дом.
Пулемет тут же загрохотал, разбрасывая гильзы и звенья цепи, однако лейтенант смог добиться лишь того, что великан прикрыл глаза ладонью. Несколько шагов, и он замахнулся дубиной…
Старлей, разжав руки, уже привычно ухнулся вниз, захлопывая люк, и тут же «Тигр» просел от тяжелого удара. Крыша прогнулась, сверху посыпались грязь и обугленная краска, боковое бронестекло лопнуло, брызнув россыпью мелких брызг, и броневик неожиданно бодро подпрыгнул на торсионах. Тут же последовал еще удар, еще. Крыша, вбиваемая в салон, опускалась все ниже и ниже, стекла вылетали одно за другим; одна дверца выгнулась, другая с хрустом сорвалась с крепежа и криво торчала наружу.
— Хана пулемету… — внезапно понял Чикинин. — Чего замер? Заводи, пока нас в блин не расплющили!
Как ни странно, но движок схватился с полоборота. Сержант включил первую передачу и вдавил педаль газа, выскальзывая из-под очередного удара, вывернул на Семеновский проспект, помчался между низкими заборами двух промзон, выскочил на путепровод над железнодорожными путями.
— Стой, ты куда! — схватил его за плечо лейтенант.
— А куда еще?! — полуобернулся, вдавив педаль тормоза, омоновец. — У нас даже пистолетиков нет!
— Там же наши остались!
— Не остались — едут.
Антон Чикинин оглянулся и увидел бегущего вдогонку великана, за которым катились, поливая его из пулеметов, четыре обугленных «Тигра». Но бугаинушка обращал на них не больше внимания, нежели лось на мошкару. Ему чем-то не нравился именно броневик старшего лейтенанта.
— Гони! — сломался лейтенант, голова которого и без того задевала прогнувшийся наполовину верх салона.
Водитель схватился за руль и радостно закричал:
— Крокодилы!!!
— Что за бред? — вздрогнул Чикинин. — Тут еще и крокодилы?!
Но это были два вертолета «Ми-24», хорошо известные в войсках именно под этим прозвищем. С тяжелым гулом рубя воздух винтами, они проскользнули между двумя высотками в конце проспекта и прямо оттуда принялись садить неуправляемыми ракетами из подвесных кассет, идя низко над промзоной. Из десятка выпущенных НУРов штук семь умчались вдоль Госпитального Вала, расцветая взрывами где-то далеко у Яузы, одна впилась в занесенную дубинку, разнесла ее посередине, а две попали великану в грудь и рванули одна за другой, опрокинув его на спину.