Мост мертвеца
Шрифт:
Я насторожился. Среди всего прочего, чему нас обучали в учебном центре сил специального назначения, была техника ведения допроса, заключавшаяся в том, что сначала с пленным устанавливались доверительные отношения, после чего следовал удар кувалдой. Вероятно, той же самой техники придерживались и бывшие социальные работники.
– Конечно, – ответил я.
– А вы не стесняйтесь звать меня Эмили.
– Благодарю вас.
– На мой взгляд, Джейк, у вас есть все качества, чтобы стать хорошим полицейским.
Я вспомнил, как миллион лет назад в Афганистане
– Я также считаю, что мы должны быть нацелены на внутренний рост.
Риттерспоф помолчала, ожидая от меня какого-либо замечания. Я ничего не сказал.
– Должна вам сказать, что сегодня утром, приехав сюда, я застала Карлин в слезах, – продолжала она. – Вы ее запугали.
– Я даже не думал ее запугивать, – возразил я.
– Быть может, все дело в вашей ауре, – сказала лейтенант Риттерспоф.
– В моей ауре?
– У всех нас есть аура, Джейк. И так получилось, что вы излучаете очень сильную ауру. Иногда аура человека может вызывать непредвиденные последствия.
– Если вы считаете, что это поможет, я с радостью принесу Карлин свои извинения, – сказал я.
– Боюсь, тут дело значительно глубже. Карлин сказала мне, что, когда она позвонила к вам за помощью, вы отнеслись к ней легкомысленно и несерьезно и первоначально отказались приехать на место самоубийства.
Значит, начальство уже определилось с тем, что это было самоубийство. Я подумал было о том, чтобы изложить Риттерспоф причины необходимости возобновить расследование. Однако она не дала мне возможности раскрыть рот.
– Карлин восприняла ваши слова как личное оскорбление, – добавила Риттерспоф. – Она посчитала их глубоко женоненавистническими. И если то, что она сказала, правда, я должна с ней согласиться.
– Я не говорил ничего женоненавистнического, – ответил я, стараясь вспомнить, что же именно сказал.
– Вы помните, как пошутили над несчастной студенткой, которая в прошлом месяце перебрала таблеток снотворного? Помните, как назвали Карлин «милочкой»?
– Карлин переживала по поводу того, что она одна на дежурстве. Если я и назвал ее «милочкой», то только чтобы успокоить.
– Разговор был записан, Джейк. Когда я изучу запись, факты сами все скажут за себя. Вы никогда не думали о том, чтобы пройти курс терапии познания?
– Какой терапии? – спросил я, стараясь сохранить спокойный тон.
– Терапии познания, которая поможет вам установить контакт с вашим внутренним «я», – объяснила Риттерспоф.
Я собирался ответить, что скорее пройду колоноскопию сантехническим ершиком для прочистки канализационных труб, но тут раздался стук в дверь, и в кабинет заглянула секретарша.
– Прошу прощения за беспокойство, лейтенант, но пришла миссис Уитли, и капитан Морго хотела бы, чтобы вы присоединились к ним.
Риттерспоф тотчас же встала.
– Ну, Джейк… мы продолжим этот разговор, как только я вернусь. Это недолго.
Я сидел, гадая, как сохранить эту работу, как вдруг вспомнил, что фамилия «Уитли» была выведена от руки на бирке, приколотой к брошюре, которую я нашел на мосту. В этой фамилии было еще что-то, но мне так и не удалось это определить.
Не спеша подойдя к окну, я выглянул на улицу. Две студентки разлеглись на лужайке перед зданием. Одна загорала, а вторая кормила кусочками булки двух белок. С величественных дубов медленно опадали листья на недавно подстриженную траву.
Внезапно в открытую дверь донесся женский крик, проникнутый болью. Он прозвучал в кабинете капитана Морго. Полный страданий, крик перешел в тихие всхлипывания. Осторожно приблизившись к двери, я услышал голос лейтенанта Риттерспоф, мягко утешающей убитую горем женщину:
– Я глубоко вам сочувствую, миссис Уитли…
Высунув голову за угол, я в приоткрытую дверь увидел узкую полоску кабинета. Посреди стояла женщина; на изящном худом лице у нее было то потрясенное выражение, какое бывает у человека, которому только что сообщили о неизлечимой болезни.
Капитан Морго сидела за письменным столом, уставившись на экран сотового телефона. Рядом стоял мужчина в штатском из управления шерифа, делая пометки в блокнот. Лейтенант Риттерспоф стояла ко мне спиной.
– Деннис ни за что не покончил бы с собой, – всхлипывая, выдавила миссис Уитли. – У него было столько интересов в жизни! К тому же он не терпел большую высоту. У него панический страх. Он ни за что не пошел бы по этому мосту… не говоря уж о том, чтобы свеситься через перила.
Лет сорока с небольшим, она была не больше пяти футов роста, стройная, с длинными черными волосами. Судя по всему, оделась для празднования встречи выпускников в неформальной обстановке: темно-синяя блузка, белая ветровка и плиссированная юбка с кроссовками. На голове соломенная шляпа с красной лентой. На шее болталась бирка с именем «ИВЛИН», выведенным прописными буквами.
– Мы получили предварительные результаты из лаборатории управления шерифа, миссис Уитли, указывающие на то, что в крови у вашего мужа был очень высокий уровень алкоголя, – сказала капитан Морго.
– Мой муж не пил спиртное. Никогда! Он его терпеть не мог! – ответила миссис Уитли. – Сердито вскинув правую руку, чтобы вытереть слезы, она локтем скинула с головы шляпу и, поднимая ее с пола, решительно заявила: – Я не буду плакать!
– Уровень алкоголя почти вдвое превышал максимально допустимый для управления машиной, – продолжала капитан Морго, – а рядом с местом его смерти стоял стакан с виски.
– А я говорю вам, что Деннис не пил! – категорическим тоном повторила вдова.
– Такое событие всегда становится ужасным потрясением, особенно для близких членов семьи, – сказала лейтенант Риттерспоф. – И нередко оказывается, что они последние, кто узнаёт о пагубных пристрастиях…
– Ради всего святого! – Дрожащий голос миссис Уитли окреп. – Вы говорите о моем муже. Я знаю его лучше, чем кто бы то ни было. И говорю вам: он ни за что не сделал бы такое… пожалуйста… я хочу посмотреть на него.