Мотя

Коробков Дмитрий

– Спокойная собачка? – поинтересовалась врач, подходя к нам со шприцем, – не кусается?

– Нет, не кусается, – ответил я, заволновавшись, словно шприц предназначался для меня.

– Подержите её, вот так, всё. Какая умница, всё уже не бойся, больше колоть не буду, – успокоила всех ветеринар.

– Теперь через год?

– Да, можно чуть раньше.

Я только поднёс Мотьку к сумке, в которой она прибыла в эту ветеринарную клинику на очередную прививку, как тут же, та забралась в неё. Теперь

уже из своего укрытия вопрошающе глядела по сторонам. Матильда немного окрепла и больше не выглядела тем мелким заморышем, которым мы её взяли. Однако она всё ещё продолжала оставаться маленьким щеночком. Её необычная расцветка: белая с чёрными пятнами, чёрной мордашкой и ушами, напоминала окрас коровы с пакета молока. Жена даже в шутку иногда звала её так к себе: «Иди сюда, коровушка ты моя». И та бежала, радостно виляя маленьким хвостиком. По отношению к невысокой, но стройной Матильде, сравнение с коровушкой звучало пародийно смешно. Её круглые карие глаза светились доверием и преданностью, но не мешало ей частенько хулиганить.

Часть 2

Начитавшись соответствующей литературы, я старался с самого начала приучать будущую охотницу к порядку и дисциплине. Ни каких кресел и кроватей! Собака должна жить в прихожей, благо планировка нашей квартиры позволяла обустроить там для нашей Матильды роскошный уголок. В своё время в межкомнатном холле даже стоял старый диван, на котором жил старый кот. Только это было так давно, ещё до нашей, с Ольгой, свадьбы. Время одинаково неумолимо, как для существ живых, так и для мебели, особенно конвейерного производства. Теперь, в углу этого холла красовался деревянный оружейный шкафчик. Посередине, вдоль стены, стояли журнальный столик с креслом. Вот между шкафчиком и журнальным столом уютно расположилась «собачье гнёздышко». Эта подстилка действительно напоминала птичье гнездо. Случайные сквозняки полностью исключались. На кухне была установлена специальная подставка для двух мисок, регулируемая по высоте. Пара нержавеющих ёмкостей сверкали у холодильника. В одной миске всегда находилась чистая питьевая вода, другая предназначалась для еды. Кормить Мотеньку было решено натуральными продуктами. Хотя, конечно, пакетик сухого корма был припасён на крайний случай. Но предпочтение отдали мясу и субпродуктам. Также мы запаслись витаминами, рыбьим жиром, прочими добавками, согласно рекомендациям из клуба «Флай Стар», куда мы успели съездить с их «выпускницей».

Самым сложным в воспитании, оказалось, оставлять эту кроху в холле на ночь совершенно одну. Естественно, что дети пытались затащить Мотьку на ночь к себя. Я был твёрд и непреклонен относительно её ночлега

– Она вам не плюшевая игрушка! – аргументировал я, – у каждого в этом доме должно быть своё место. Нечего ей в кровати спать. У неё отличное место.

Детей я отучал, или себя уговаривал? Ведь я и сам хотел забрать Мотьку в комнату. Но книги требовали побороть в себе эту слабость.

Уходя на работы, школы, мы раскладывали в коридоре газеты, ближе к двери, чтобы Матильда в наше отсутствие спокойно могла справить свою нужду. Выгуливать её ещё было рано. Первый выход на улицу планировался в ближайшее время. Вечером она жутко радовалась нашему возвращению домой.

Уже полностью освоившись в квартире, она не упускала возможности поиграть. Её щенячье озорство иногда граничило с хулиганством. За некоторые проделки Мотю приходилось наказывать. Не физически, конечно, а «ставить в угол». За ножку журнального столика был привязан поводок. На виновницу надевали ошейник и пристегивали к поводку. Он ограничивал возможность её передвижения небольшим радиусом. Естественно, в этот радиус попадала её лежанка. Что может быть страшнее для молодого, бьющего ключом энергии организма, чем ограничение свободы. Было жутко жаль её, но так требовали правила воспитания. Через некоторое время Матильду освобождали.

Я всегда торопился домой. «Маленькая Мотька одна. Как она там»? Все комнатные двери закрыты. Открытой всегда оставалась только кухня, где находилась миска с водой. Вернувшись как-то домой раньше остальных Я наткнулся на разбросанный повсюду хлеб. Обрадовавшаяся моему приходу Мотька бросилась мне на встречу. Однако заметив мою не одобрительную реакцию притихла.

– Что здесь произошло? – сурово обратился я к этой малявке, – что всё это значит?

Я поднял с пола несколько кусков чёрного хлеба. Положил их на ладонь. Протянул к Мотьке. Она осторожно вытянула вперёд свою мордашку, обнюхивая хлеб.

– Ты где хлеб взяла? С едой играть нельзя! Ты что, голодная? Зачем по кухне шаришь?

Оценивая ситуацию, Матильда виновато смотрела на меня. Конечно не оставив мне выбора, пришлось посадить её под арест. Я собирал с пола хлеб стараясь демонстративно не обращать на неё внимания. Но украдкой подглядывал, как она реагирует на моё поведение. Мотя понимала всё очень быстро. То, что я её игнорирую, мне показалось для Матильды худшее. Она даже не пыталась выйти из своего заточения. Впрочем, заточение, как обычно, длилось недолго. И когда вернулись остальные члены нашей семью, Матильда получила амнистию.

Время первых прогулок наступило, когда уже изрядно похолодало. Снега ещё не было. Дворники очистили дворы от сухих опавших листьев. Земля казалась лысой, как чья-то голова после парикмахерской. Дети с удовольствием водили Мотю на поводке неподалёку от дома.

Прохожие не оставляли незамеченной жизнерадостного щеночка. Её волнистая шесть блестела не только на солнце, но в любую погоду. Стройная, игривая, ушастая – она привлекала к себе всеобщее внимание.

– Это что ж за порода такая? – слышалось с одной стороны.

– Натаскивать будете? – понимающе кивал другой.

Конец ознакомительного фрагмента.