Мотылёк

Родители усаживают Катю в зале ожидания на втором этаже, в пустующее кресло перед телевизором. На экране неизвестный девочке артист с выкрашенным в темный цвет лицом что-то страстно шептал испуганной девушке в ночной рубашке. При этом артист махал руками перед зажженным ночником.

Папа Кати(обращаясь к Маме).

Мама Кати(отмахиваясь). Да брось ты! Два часа до регистрации. Ну и улетим?! Что страшного? Все там купим. Как раз что-нибудь из новых коллекций уже будет.

Папа Кати. А я в панике от этих новых коллекций. И так я от работы как шарпей могу дырочку до носа дотянуть.

Мама Кати. Не мели глупости. Здесь ребенок. (Обращаясь к девочке.) Котенок, посиди немного на месте. Мы с папой за багажом сходим. (Обращаясь к Папе) Что за манера сдавать вещи за день до отлета?! Неужели нельзя было просто собрать чемодан дома и самим его сюда привезти?!

Папа Кати. Ничего. Лучше за день, чем за две минуты. Никогда не забуду, как мы летом на Мальдивах распаковались и обнаружили, что там зимняя одежда, включая две пары коньков.

Мама Кати. Твоя привычка – все покупать одинаковое и в пяти экземплярах. Я в стенном шкафу увидела чемоданы, подумала, что они и есть. Забыла, что мы в столовой собирались.

Папа Кати. Ладно, чего вспоминать! Пошли. (Обращаясь к девочке.) Никуда ни на шаг. Ты и так сегодня себя плохо вела. Ну, об этом потом. Мы скоро. Поняла?

Катя(кивая). Поняла.

Папа Кати. Так: проверим часы. На моих без пятнадцати два.

Мама Кати. Без шестнадцати. Напомни мне позвонить бабушке.

Катя(нехотя взглянув на свои маленькие наручные часы). Без семнадцати. Напомню.

Папа Кати(уводя маму в сторону багажного отделения, девочке). Ни на шаг!

Катя. Ни на шаг. Поняла. Напомню.

Девочка смотрит вслед уходящим родителям, потом на экран телевизора. Зевает и закрывает глаза. Едва веки ребенка смыкаются, на ее маленьких, наручных часах секундная стрелка замирает на месте.

Петрович наотмашь бьет стоящего к нему спиной напарника по голове большим разводным ключом.

Напарник(еле слышно, падая под колеса грузовика). Петрович, ты чего?!

Петрович. Прости, брат. Чего поделаешь. Сам позвал. (Передразнивая.) Сменщик запил, выручай, братан, ты у нас не пьющий. (Тяжело вздыхая.) Непьющий – это правда. Нельзя мне. Башку сносит. У тебя, бедолага, тут (хлопает по борту грузовика) техники на полмиллиона. Мой старинный кореш в Тамбове хорошую цену даст. Надо и мне когда-то жизнь начинать. Пятьдесят шесть уже как-никак.

Петрович отбрасывает в сторону окровавленный ключ и вытаскивает из кармана комбинезона рулон скотча. Оглядывается по сторонам. Наконец, что-то решив для себя, тащит бесчувственное тело напарника к куче сваленных неподалеку бетонных блоков.

Серж равнодушно следит за маленьким шариком, еще качающимся в черном желобе колеса рулетки под номером 17. Крупье безучастно сгребает лопаткой все его фишки к себе. Сосед справа сочувственно хлопает игрока-неудачника по плечу.

Сосед. Не парься, еще отыграешься. Сколько спустил-то?

Серж(поднимаясь со своего стула). Как всегда – все.

Сосед. Так не бывает.

Серж. Чего не бывает?

Сосед. Чтобы «все» и «как всегда».

Серж. С некоторых пор мне удивительно везет.

Продавец недоуменно смотрит на стопку тысячерублевых купюр, выложенных Верой на прилавок.

Продавец. Сколько?

Вера. Я же сказала – триста. Все размеры.

Продавец. Зачем вам столько?

Вера(устало усмехаясь). Надую на День Конституции.

Продавец. Презервативы? На День Конституции?

Вера. Ваши предложения?

Продавец(забирая деньги и удаляясь в сторону склада). На День милиции часть приберегите.

Вера. На День милиции нужно больше. Значительно больше.

Какой-то звук разбудил Катю. Она потягивается спросонья и оглядывается по сторонам. На экране телевизора шел уже другой фильм. Красивый мужчина в пестром костюме пел песню про бабочку, которая «шлеп, шлеп, шлеп». Кроме девочки напротив экрана дремал только старик в шляпе и плаще. Других людей не было. Катя осторожно трогает старика за рукав плаща.

Старик(просыпаясь). Уже девять?

Катя(смотрит на свои часы). Нет, один час восемнадцать минут.