Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая
Шрифт:
Радоняк и Бутов, сидевшие впереди нас, то о чём-то переговаривались, то читали периодику. Врач изучал журнал «Фармакология и токсикология». Да, уже сейчас фармакология всё активнее внедряется в спорт, без неё уже трудно добиваться высоких результатов. Но мне пока никакого допинга не требовалось, своя выносливость выручала.
В аэропорту имени Джона Кеннеди «Боинг» приземлился ночью. Но нас ждали, среди встречающих я увидел уже знакомых мне Левински и Брауна-младшего, державшего над головой плакат с надписью на русском «Покровский». Мы с Тамарой ходим
Впрочем, у Левински на безымянном пальце левой руки красуется обручальное кольцо. Наверное, я всё же поспешил с выводами. Тем более и в прошлый раз кольцо на пальце вроде имелось.
— Как долетели? — встретил нас безупречной белозубой улыбкой Эндрю.
— Спасибо, неплохо, — ответил так же на русском за нас обоих Борис Яковлевич, пожимая руки встречающим. — Товарища Покровского вы уже знаете, позвольте я вам представляю наших тренера и врача. Это Юрий Радоняк, а это Василий Бутов.
В принципе, как я мог убедиться во время полёта, Козлов владеет английским, на нём он достаточно хорошо общался с бортпроводницей. В первую нашу встречу в Москве с представителями телекомпании Си-Би-Эс у него просто не было такой необходимости, благо что Левински при мне говорил на русском.
В этот момент к нашей группе чуть ли не трусцой приблизился мужчина средних лет в тёмно-сером плаще-дождевике.
— Товарищи, простите, немного опоздал. Тихановский Виктор Алексеевич, третий секретарь советского консульства в Нью-Йорке.
Теперь стало понятно, почему Козлов то и дело озирался. Искал консульского работника. Снова последовал обмен рукопожатиями.
— Приятно видеть, что все в сборе, — кисло улыбнулся Левински. — Мистер Покровский, мистер Козлов, вас ждёт лимузин. Вас мы поселим в одном из лучших отелей Нью-Йорка. А ваши тренер и врач сядут к моему помощнику, он отвезёт их в другой отель.
— А почему это их в другой? — поинтересовался Козлов.
— О, он если и скромнее того, куда заселитесь вы, то ненамного, — улыбнулся Левински. — И находится буквально в паре кварталов от вашего. Но сначала — небольшое интервью для нашего телеканала в утренний эфир.
— Мы насчёт этого не договаривались, — встал было в позу консульский. — У нас в планах только пресс-конференция перед боем…
— Мистер Тихановский, обещаю, провокационных вопросов вы не услышите. Реноме мистера Покровского и вашей страны никоим образом не пострадает.
— Ладно, но, если почувствую подвох — интервью тут же закончится, — предупредил Виктор Алексеевич.
Мы вышли из здания аэропорта. С неба моросил мелкий, противный, дождик — всё-таки Нью-Йорк находится на широте Мадрида, и снег здесь даже зимой — редкий гость. Мы же вчетвером уже успели облачиться в демисезонные плащи, а предупредительный Браун-младший к тому же раскрыл надо мной зонтик. Радоняк и Бутов тут же нырнули на заднее сиденье «Plymouth Valiant», внешне напомнившего мне советскую «Волгу» 24-й модели, принадлежавшего Брауну-младшему. А меня съёмочная группа телеканала Си-Би-Эс дожидалась возле белоснежного «Cadillac Eldorado» —
— Знакомьтесь, Лайза Тэйли, один из наших лучших корреспондентов, — представил Левински белокурую женщину лет тридцати, тоже прятавшуюся под зонтиком.
А ничего так, симпатичная, от улыбки на щёчках такие озорные ямочки. Лиза, если по-русски… Она даже протянула мне свою ладошку, которую я осторожно пожал. Оператором был смахивающий на хиппи бородач, которого мне даже не удосужились представить, накрывшийся прозрачным пластиковым плащом. Осветитель, закреплявший лампу на штативе, держал над ней и камерой большой зонт.
— Мистер Покроффски, — обратилась Лайза ко мне на английском, — рада приветствовать вас на американской земле!
— И мне очень приятно спустя почти два года вернуться в США — страну, с которой лучше дружить, чем воевать.
— О, не могу с вами не согласиться, — улыбается Тэйли. — Мы действительно хотели бы дружить с русскими, особенно если все ваши мужчины будут похожи на вас… Кстати, песни вашей группы вторую неделю ротируются на радио, мгновенно взлетев на вершины различных хит-парадов. А пластинка стала настоящей сенсацией, её уже так просто не купишь. Но мне повезло. Оставьте, пожалуйста, автограф.
И она протянула мне чёрный фломастер «Pentel» и пластинку группы «Альфа», напечатанную уже в Штатах. Дизайн тот же, а вот все надписи на английском. Я посмотрел тыльную сторону обложки. Подписанную пластинку Лиза передала осветителю, а тот сунул её на сиденье припаркованного рядом «Крайслера».
— Вот вам ещё от меня презент.
Я протянул журналистке майку с эмблемой «Альфы». С собой у меня было захвачено из Свердловска десять таких маек, где на обычный белый фон методом трафарета и красной краски было нанесено название коллектива.
— О, какая прелесть! — прокудахтала американка. — Правда, мне она будет великовата, но моему мужу придётся в самый раз… Мистер Покроффски, я задам вам несколько вопросов, если вы не против. Я спрашивать буду на английском, вы, как мне сказали, им немного владеете, но если возникнут затруднения, то мистер Левински выступит в роли переводчика. Договорились?
И она ослепила меня не менее белоснежной улыбкой, нежели совсем недавно сам Левински.
— Окей, — ответил я на языке Шекспира.
Ну или более поздней его версии, в смысле, языка, так как во времена Уильяма, понимаешь, нашего Шекспира выражения «окей» ещё не существовало.
— Отлично! — снова расплылась в улыбке Лайза, тряхнув своей белокурой гривой и повернулась к коллегам. — Джон, Фред, вы готовы? Начинаем… Итак, это не первый ваш визит в США, в прошлый раз и случилось ваше знакомство с Кассиусом Клеем, известным в последние годы как Мухаммед Али. Он сам о той встрече говорил разное, пресса полнилась домыслами. Что же тогда произошло между вами на самом деле?