Мой бедный, бедный мастер…
Шрифт:
— То есть с удовольствием отпущу,— сказал Воланд,— с особенным. Настолько он здесь лишний.
— Я очень прошу выдать мне удостоверение,— заговорил, дико оглядываясь, Николай Иванович,— о том, где я провел упомянутую ночь.
— На какой предмет? — сурово спросил кот.
— На предмет представления милиции и супруге,— объяснил Николай Иванович.
— Удостоверений мы не даем,— кот насупился,— но для вас сделаем исключение.
И тут появилась пишущая машинка,
— Сим удостоверяется, что предъявитель сего Николай Иванович Филармонов провел упомянутую ночь на балу у сатаны, будучи привлечен в качестве перевозочного средства, в скобках — боров, ведьмы Наташи. Подпись — Бегемот.
— А число? — пискнул Николай Иванович.
— Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной,— отозвался кот, подписал бумагу, вынул откуда-то печать, подышал на нее, оттиснул на бумаге слово «уплочено» и вручил ее Николаю Ивановичу. И тот немедля исчез, и опять стукнула передняя дверь.
В ту же минуту еще одна голова просунулась в дверь.
— Это еще кто? — спросил, заслоняясь от свечей, Воланд.
Варенуха всунулся в комнату, стал на колени, вздохнул и тихо сказал:
— Поплавского {271} до смерти я напугал с Геллой… Вампиром быть не могу, отпустите…
— Какой такой вампир? Я его даже не знаю… Какой Поплавский? Что это еще за чепуха?
— Не извольте беспокоиться, мессир,— сказал Азазелло и обратился к Варенухе:
— Хамить не надо по телефону, ябедничать не надо, слушаться надо, лгать не надо.
Варенуха просветлел лицом и вдруг исчез, и опять-таки стукнула парадная дверь.
Тогда, управившись наконец со всеми делами, подняли мастера со стула, где он сидел безучастно, накинули на него плащ. Наташа, тоже уже одетая в плащ, взяла чемодан, стали прощаться, выходить и вышли в соседнюю темную комнату. Но тут раздался голос Воланда:
— Вернитесь ко мне, мастер и Маргарита, а остальные подождите там.
И вот перед Воландом, по-прежнему сидящим на кровати, оказались оба, которых он позвал.
Маргарита стояла, уставив на Воланда блестящие, играющие от радости глаза, а мастер — утомленный и потрясенный всем виденным и пережитым, с глазами потухшими, но не безумными. И теперь, в шапочке, закутанный в плащ, он казался еще худее, чем был, и нос его заостренный еще более как-то заострился на покрытом черной щетиной лице.
— Маргарита! — сказал Воланд. Маргарита шевельнулась.
— Маргарита! — повторил Воланд.— Вы довольны тем, что получили?
— Довольна и ничего больше не хочу! — ответила Маргарита твердо.
Воланд
— Выйдите на минуту и оставьте меня с ним наедине.
Когда Маргарита, тихо ступая туфлями из лепестков, ушла, Воланд спросил:
— Ну, а вы?
Мастер ответил глухо:
— А мне ничего и не надо больше, кроме нее.
— Позвольте,— возразил Воланд,— так нельзя. А мечтания, вдохновение? Великие планы? Новые работы?
Мастер ответил так:
— Никаких мечтаний у меня нет, как нет и планов. Я ничего не ищу больше от этой жизни, и ничто меня в ней не интересует. Я ее презираю. Она права,— он кивнул на Маргариту,— мне нужно уйти в подвал. Мне скучно на улице, они меня сломали, я хочу в подвал.
— А чем же вы будете жить? Ведь вы будете нищенствовать?
— Охотно,— ответил мастер.
— Хорошо. Теперь я вас попрошу выйти, а она пусть войдет ко мне.
И Маргарита была теперь наедине с Воландом.
— Иногда лучший способ погубить человека — это предоставить ему самому выбрать судьбу,— начал Воланд,— вам предоставлялись широкие возможности, Маргарита Николаевна! Итак, человека за то, что он сочинил историю Понтия Пилата, вы отправляете в подвал в намерении его там убаюкать?
Маргарита испугалась и заговорила горячо:
— Я все сделала так, как хочет он… Я шепнула ему все самое соблазнительное… и он отказался…
— Слепая женщина! — сурово сказал Воланд.— Я прекрасно знаю то, о чем вы шептали ему. Но это не самое соблазнительное. Ну, во всяком случае, что сделано, то сделано. Претензий вы ко мне не имеете?
— О, что вы! Что вы!
— Так возьмите же это на память,— и Воланд подал Маргарите два темных платиновых кольца — мужское и женское.
— Прощайте,— тихо шепнула Маргарита.
— До свидания,— ответил Воланд, и Маргарита вышла.
В передней провожали все, кроме Воланда. На площадку вышли Маргарита и мастер, Наташа с чемоданом и Азазелло.
Маргарита сделала знак Азазелло глазами — «там, мол, агент»… Азазелло мрачно усмехнулся и кивнул — «ладно, мол».
Шелковые плащи зашумели, компания тронулась вниз. Тут Азазелло дунул в воздух, и, когда проходили мимо окна на следующей площадке лестницы, Маргарита увидела, что человека в сапогах там нету.
Тут что-то стукнуло по полу, никто не обратил на это внимания, спустились к выходной двери, возле которой опять-таки никого не оказалось. У крыльца стояла темная закрытая машина с потушенными фарами. Стали садиться в нее, и тут Наташа горестно вскрикнула:
— Ай! Коробочку потеряла…