Мой бедный, бедный мастер…
Шрифт:
— Кровь — великое дело,— неизвестно к чему весело сказал Воланд и прибавил: — Я вижу, что вас интересует мой глобус.
— О да, я никогда не видела такой вещицы.
— Хорошая вещица. Я, откровенно говоря, не люблю последних новостей по радио. Сообщают о них всегда какие-то девушки, невнятно произносящие названия мест. Кроме того, каждая третья из них немного косноязычна, как будто таких нарочно подбирают. Мой глобус гораздо удобнее, тем более что события мне нужно знать точно. Вот, например, видите этот кусок земли, бок которого моет океан? Смотрите, вот он наливается огнем. Там началась война. Если вы приблизите глаза, вы увидите и детали.
Маргарита наклонилась к глобусу и увидела,
— Вот и всё,— улыбаясь, сказал Воланд,— он не успел нагрешить. Работа Абадонны безукоризненна.
— Я не хотела бы быть на той стороне, против которой этот Абадонна,— сказала Маргарита,— на чьей он стороне?
— Чем дальше говорю с вами,— любезно отозвался Воланд,— тем больше убеждаюсь в том, что вы очень умны. Я успокою вас. Он на редкость беспристрастен и равно сочувствует обеим сражающимся сторонам. Вследствие этого и результаты для обеих сторон бывают всегда одинаковы. Абадонна! — негромко позвал Воланд, и тут из стены появилась фигура какого-то худого человека в темных очках. Эти очки произвели на Маргариту такое сильное впечатление, что она, тихонько вскрикнув, уткнулась лицом в ногу Воланда.— Да перестаньте! — крикнул Воланд.— До чего нервозны современные люди! — Он с размаху шлепнул Маргариту по спине, так что по ее телу прошел звон.— Ведь видите же, что он в очках. Кроме того, никогда не было случая, да и не будет, чтобы Абадонна появился перед кем-нибудь преждевременно. Да и, наконец, я здесь. Вы у меня в гостях! Я просто хотел вам его показать.
Абадонна стоял неподвижно.
— А можно, чтобы он снял очки на секунду? — спросила Маргарита, прижимаясь к Воланду и вздрагивая, но уже от любопытства.
— А вот этого нельзя,— серьезно ответил Воланд и махнул рукой Абадонне, и того не стало.— Что ты хочешь сказать, Азазелло?
— Мессир,— ответил Азазелло,— разрешите мне сказать. У нас двое посторонних: красавица, которая хнычет и умоляет, чтобы ее оставили при госпоже, и, кроме того, с ней, прошу прощения, ее боров.
— Странно ведут себя красавицы,— заметил Воланд.
— Это Наташа, Наташа! — воскликнула Маргарита.
— Ну, оставить при госпоже. А борова — к поварам.
— Зарезать? — испуганно вскрикнула Маргарита.— Помилуйте, мессир, это Николай Иванович, нижний жилец. Тут недоразумение, она, видите ли, мазнула его кремом…
— Да позвольте,— сказал Воланд,— на кой черт и кто станет его резать? Пусть посидит вместе с поварами, вот и всё! Не могу же, согласитесь, я его пустить в бальный зал!
— Да уж…— добавил Азазелло и доложил: — Полночь приближается, мессир.
— А, хорошо.— Воланд обратился к Маргарите: — Итак, прошу вас… Заранее благодарю вас. Не теряйтесь и ничего не бойтесь. Ничего не пейте, кроме воды, а то вы разомлеете и вам будет трудно. Пора!
Маргарита поднялась с коврика, и тогда в дверях возник Коровьев.
Глава 23
Великий бал у Сатаны
Полночь приближалась, пришлось спешить. Маргарита смутно видела окружающее. Запомнились свечи и самоцветный
Маргарита не помнит, кто сшил ей из лепестков бледной розы туфли и как эти туфли сами собой застегнулись золотыми пряжками. Какая-то сила вздернула Маргариту и поставила перед зеркалом, и в волосах у нее блеснул королевский алмазный венец. Откуда-то явился Коровьев и повесил на грудь Маргариты тяжелое, в овальной раме изображение черного пуделя на тяжелой цепи. Это украшение чрезвычайно обременило королеву. Цепь сейчас же стала натирать шею, изображение тянуло ее согнуться. Но кое-что вознаградило Маргариту за те неудобства, которые ей причиняла цепь с черным пуделем. Это — та почтительность, с которою стали относиться к ней Коровьев и Бегемот.
— Ничего, ничего, ничего! — бормотал Коровьев у дверей комнаты с бассейном.— Ничего не поделаешь, надо, надо, надо… Разрешите, королева, вам дать последний совет. Среди гостей будут различные, ох, очень различные, но никому, королева Марго, никакого преимущества! Если кто-нибудь и не понравится… я понимаю, что вы, конечно, не выразите этого на своем лице… Нет, нет, нельзя подумать об этом! Заметит, заметит в то же мгновение! Нужно полюбить его, полюбить, королева! Сторицей будет вознаграждена за это хозяйка бала. И еще: не пропустить никого! Хоть улыбочку, если не будет времени бросить слово, хоть малюсенький поворот головы. Все что угодно, но только не невнимание. От этого они захиреют…
Тут Маргарита в сопровождении Коровьева и Бегемота шагнула из бассейной в полную темноту.
— Я, я,— шептал кот,— я дам сигнал!
— Давай! — ответил в темноте Коровьев.
— Бал! — пронзительно визгнул кот, и тотчас Маргарита вскрикнула и на несколько секунд закрыла глаза. Бал упал на нее сразу в виде света, вместе с ним — звука и запаха. Уносимая под руку Коровьевым, Маргарита увидела себя в тропическом лесу. Красногрудые зеленохвостые попугаи цеплялись за лианы, перескакивали по ним и оглушительно кричали: «Я восхищен!» Но лес быстро кончился, и его банная духота тотчас сменилась прохладою бального зала с колоннами из какого-то желтоватого искрящегося камня. Этот зал, так же как и лес, был совершенно пуст, и лишь у колонн неподвижно стояли обнаженные негры в серебряных повязках на головах. Лица их стали грязно-бурыми от волнения, когда в зал влетела Маргарита со своею свитой, в которой откуда-то взялся Азазелло. Тут Коровьев выпустил руку Маргариты и шепнул:
— Прямо на тюльпаны!
Невысокая стена белых тюльпанов выросла перед Маргаритой, а за нею она увидела бесчисленные огни в колпачках и перед ними белые груди и черные плечи фрачников. Тогда Маргарита поняла, откуда шел бальный звук. На нее обрушился рев труб, а вырвавшийся из-под него взмыв скрипок окатил ее тело, как кровью. Оркестр человек в полтораста играл полонез.
Возвышавшийся перед оркестром человек во фраке, увидев Маргариту, побледнел, заулыбался и вдруг взмахом рук поднял весь оркестр. Ни на мгновение не прерывая музыки, оркестр, стоя, окатывал Маргариту звуками. Человек над оркестром отвернулся от него и поклонился низко, широко разбросив руки, и Маргарита, улыбаясь, помахала ему рукой.